Заголовок можно трактовать двояко: либо здесь говорится о философе и веке его жизни, либо говорится о философе и его сознании-времени. «Сознание-время» – это феноменологический термин (Zeitbewusstsein), который, скорее, означает представление о сознании как о «течении», потоке переживаний, включающем в себя и специфические интенциональные акты. Казалось бы, здесь говорится о сознании вообще, а не о сознании философа, и причём здесь онтология?
Будем рассуждать об этой связи с точки зрения, ухватившей XX век и «онтологический поворот» – поворот философского взгляда к бытию как событию. В нашем контексте бытие – это бытие в актах сознания (в случайных вспышках переживаний, которые можно подвергнуть синтезу, а также в актах, являющихся сознанием чего-либо – специфически направленных с возможностью отчётливого схватывания являющейся вещи). Но всё-таки любой акт – это событие, т.к. есть то, что воспринимается из окрестного мира, и в столкновении с сознанием-действием это явление даёт совместность, совместное бытие, со-бытие. Здесь можно говорить и о «течении», т.е. не о следовании «столкновений» друг за другом, а о непрерывном потоке, о «едином случании» без разрывов. Это особое сознание, где тяжело обрести хоть какие-то границы, а особенно если мы говорим о специфике «естественной установки» и «бодрствующего Я». Но философ видится мне как «инспектор», следящий за тем, чтобы текучесть не превращалась в бессмыслицу стихии.
Строго говоря, время субъективно, т.е. является имманентным априорным условием всякого опытного познания (как у Канта). Время неотделимо от сознания, и, следовательно, не объективируемо. Философ же, ушедший от будничности сознания (но не от будней), пытается осмыслить свершение как «познание-бытие-акт». Познание здесь – это не только постижение явлений, но и самопознание (самособирание) в каждом событии.
«Познание-бытие-акт» – это «новая субстанция», текучее основание, «опора без опоры». Сосредоточение на нём внимания – это невозможное решение вопроса о сбывании, поскольку никогда нельзя в этой области действовать в рамках определения – событие всегда избыточно относительно наших ограничений, которые всегда необходимы при сосредоточении внимания на чём-либо в актуальном обращении к нему.
Без определений нет ясности. Но определение – это ограничение, а в нашем случае мы пытаемся ограничить то, что само выступает границей, т.е. событие. Философская позиция здесь – это принятие невозможности схватывания и о-пределения времени, и действие, скорее, в «рамках» дескрипции, в попытке описания, а не определения. Время никогда не будет принадлежать нам, а наоборот, мы будем всегда принадлежать времени. Мы и сейчас ему принадлежим, собираем себя в нём, всякий раз открываясь себе в столкновении с миром. И поэтому сказать: «Философ того времени», «Философ забытой эпохи» – это не совсем корректный шаг, словно мыслитель, хоть мы и упоминаем о нём здесь, не принадлежит времени вовсе. Актуализация – это принадлежность времени в чистом виде, это перерождение, а не «линейная смерть». «Устаревший мыслитель» — это пример «линейной смерти», пример противоречия времени. И мы, разумеется, не вправе противоречить тому, к чему принадлежим во всякий момент, пусть само время и неуловимо, а мы, пытаясь завладеть им, натыкаемся на нашу собственную ограниченность.
Корректен ли тогда заголовок? Проще сказать, что мы имеем дело со временем, поэтому время «наше», мы владеем им, как собственностью. Но это не так. Даже философ не владеет временем хотя-бы потому, что он, как и всякий человек, смертен. Время же, пусть оно и субъективно, не «наше», а «нам», прямо как являющееся сущее, дающее себя в бытии-нам.
Время не наше потому, что оно недоступно во всей полноте, избыточно. Философ это осознаёт. Время ему позволяет видеть (ключевое слово здесь – «позволяет»). Время шире эпохи, в которую живёт мыслитель, если вообще можно, с большой условностью, говорить о «широте времени». Исходя из всего этого, мы должны заключить в кавычки слово «его» в заголовке, и условиться, что время трансцендентально, выступает условием познания являющихся вещей и самого себя в бытии-акте сознания-действия. Но, конечно, это только часть всей дескрипции, и на этом останавливаться не стоит.
