ЭССЕ, СОХРАНЕНИЕ ЦЕЛОСТНОСТИ ИНДИВИДОВ В НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ

«Существование некоторых индивидуумов продолжается во времени, при этом они могут сохраняться в качестве тех же самых, хотя и претерпевая различные изменения, в том числе изменения свойств и отношений с другими индивидуумами» — это тема моего сегодняшнего эссе. Если что-то будет непонятно — в комментариях задавайте вопросы. Неподготовленным труднее воспринимать, так что вопросы задавайте. Поехали.

Ключевой вопрос здесь — вопрос единства сознания. Об этом писала вся традиция немецкого идеализма: Кант, Гегель, Фихте, Шеллинг, а также Гуссерль, в чью концепцию входил вопрос о том, как человек остается тем же самым в бесконечном синтезе своего опыта о внутримирных вещах. У Канта основным понятием, отражающим эти смыслы, является трансцендентальное единство самосознания, где многообразное содержание созерцания объединяется в понятие об объекте, и основной способностью человека, создающей это единство, является воображение, создающее временную трансцендентальную схему, объединяющую явление и категории, рассудок и чувственность. Кант пишет: Синтез представлений основывается на способности воображения, а синтетическое единство их (необходимое для суждения) — на единстве апперцепции» (126 стр. в Критике чистого разума). У Гуссерля существует редукция, а также ἐποχή (эпохе), заключающее в скобки все естественные науки, а также это воздержание от суждения и онтической веры в сущее в повседневном контексте. Но не приводит ли это к солипсизму? Нет, ведь Гуссерль допускает существование Другого, и в V Картезианской медитации пишет об этом: я как субъект есть сущностная структура универсального конституирования объективного мира, а Другой ведь тоже такой же субъект, отсылающий ко мне самому, является аналогом меня. Мое сознание — это темпоральное (временное) конститутивное синтетическое поле возможного учреждения смысла, или проще — открытый бесконечный поток переживаний, которые синтезируются. В немецком языке есть слово enfühlung (энфюлунг), буквально означающее вчувствование или эмпатию, вот им мы и пользуемся, чтобы пытаться постичь Другого.

Гуссерль пишет:

„Смысл бытия объективного мира многоступенчато конституируется на основе моего исходно-первичного мира“ (Картезианские медитации, V, стр. 137).

Конституируется мир и бесконечная область чужого, к которой принадлежат другие и я сама. Мир всегда один и тот же для Другого и для меня, у другого такая же система конституирования. Конституируем мы в единстве синтезов опыта, и синтезы дают сознанию его бытие, причем синтезируется как объект (и классический, и неклассический), так и фон, причем косвенно мы аппрезентируем невидимые стороны предмета, как в рисунке куба, где мы по правилам геометрии пунктиром дорисовываем невидимые глазу грани. Также мы аппрезентируем и Другого, поскольку в полноте представить содержание его сознания (несмотря на общий мир) не можем. Таким образом, изменения Другого в полноте нам недоступны, но мы сами остаемся теми же самыми, несмотря на изменения отношений с другими, за счет трансцендентального единства самосознания.

Также здесь можно упомянуть Анри Бергсона, говорящего о времени. Бергсон пишет:

„… если бы состояние души перестало изменяться, то длительность прекратила бы свое течение“ (Творческая эволюция, стр. 4).

Все изменения в человеке накладываются друг на друга, образуя некий снежный ком. Гуссерлево понимание времени здесь практически идентично бергсоновскому: течение, наложение, памятование, единство связей внутри сознания и внутри объекта. По Гуссерлю время – это временная форма, временной мир, временная вещь со своими Теперь – это континуум времени. По Хайдеггеру время – это открытая текущая пульсация бытия – то есть все три философа делают акцент на длении, текучести, а вот саму временную схему воспринимают по-разному: Бергсон как состояние души, Гуссерль как состояние сознания, Хайдеггер как состояние бытия. Кант воспринимает время как чистую форму чувственного созерцания явлений. Итак, мы постоянно изменяемся, πάντα ρεῖ (панта рэй), и наше enfühlung точно так же длится во времени, как и другие способности восприятия и осмысления мира и наших окрестных индивидуальных и социокультурных миров. Также стоит сказать об интенциональной направленности нашего восприятия – это понятие Брентано и Гуссерля, воспринятое позже Щюцем и другими последователями Гуссерля. Я вижу, говорит Хайдеггер, не представление стула, не ценность стула (как у Риккерта), а сам стул, так, как он себя самопредоставляет (selbstgegebenheit), скажем, отсылая к обстоятельствам его изготовления, додумываемых нами. Сознание, как пишет Гуссерль, „это именно сознание чего-либо; сущность сознания – в том, чтобы скрывать в себе смысл, так сказать, квинтессенцию души, духа, разума“ (Идеи I Гуссерля, стр. 273). Вот мы и дошли до самого главного, до того, что всеми нами руководит – это смысл, интенциональный смысл, то есть момент единства и самотождественности сознания. Смыслов много, но сама возможность их отыскания одна, и она есть наш мотив при познании Другого, мира и себя (саморефлексия). Интенциональность тоже позволяет нам искать и находить смыслы, а значит оставаться теми же самыми. Интенциональность – это структурирующее свойство, позволяющее в темпоральном различении-синтезе категориально проникнуть в смысл являющегося. Исследователь Гуссерля А. Г. Черняков пишет:

„Таким образом, бытие сущего истолковывается в феноменологии с помощью тематизации способов данности интенционального предмета, т.е. Смысл est уже вполне определенным образом сводится к многообразным смыслам cogito…“ (Стрекало вопроса, стр. 65).

То есть наше cogito, постоянно изменяясь, все же остается тем же самым, и предмет (и Другой тоже) остается тем же самым, изменяются только его способы данности. Тия, где мы тематизируем способы данности (Gegebenheitswesen) Другого и иных объектов. В прямом смысле Другой для нас – это один из объектов по мнению Эдмунда Гуссерля. аким образом, Я и Другой остаются теми же самыми, несмотря на постоянные изменения. Мы вечно расщепляем и связываем, в этом – ядро нашего сознания, где мы тематизируем способы данности (Gegebenheitswesen) Другого и иных объектов. В прямом смысле Другой для нас – это один из объектов по мнению Эдмунда Гуссерля.

Источник: Die Anschauung. Философия