Опубликовано в журнале
«Отечественные архивы» № 2 (2005 г.)
60-летию Победы посвящается
18 февраля 1945 г. от тяжелого ранения, полученного на поле боя недалеко от г. Мельзак в Восточной Пруссии (ныне Польша), погиб дважды Герой Советского Союза, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И.Д. Черняховский. Ему было 38 лет.
Он родился в 1906 г. в с. Оксанино Уманьского уезда Киевской губернии (ныне Черкасская область) в крестьянской семье. (В некоторых биографиях сообщается, что в семье железнодорожника. Видимо, железная дорога — последнее место работы отца И.Д. Черняховского.) В Красной армии с 1924 г. В 1928 г. окончил артиллерийскую школу в г. Киеве, в 1936 г. — Военную академию механизации и моторизации РККА им. Сталина (ВАММ)[1]. Великую Отечественную войну встретил командиром 28-й танковой дивизии, с декабря 1941 г. — 241-й стрелковой. Затем возглавлял 18-й танковый корпус, с июля 1942 г. — 60-ю армию, с 15 апреля 1944 г. — войска Западного фронта, а с 24 апреля 1944 г. — 3-го Белорусского.
Полководческий талант И.Д. Черняховского проявился в годы Великой Отечественной войны. Войска под его командованием успешно действовали в боях юго-западнее Шяуляя, на Западной Двине, под Сольцами и Новгородом, в Воронежско-Касторненской и других операциях, Курской битве.
Генерал-лейтенант И.Д. Черняховский.
1943 г. Авт. А.Капустянский. РГАКФД. № 0-320113
Боевой путь генерала пролегал на активнейших участках советско-германского фронта. В июне 1941 г. недалеко от Немана 28-я танковая дивизия полковника Черняховского одной из первых столкнулась с немецкой танковой армией. Мужественно и стойко сражались черняховцы с превосходящими силами противника. Тогда перевес оказался на стороне врага, и советские танкисты вынуждены были отступить. Через три года после сражений под Курском, на Днепре и в Белоруссии И.Д. Черняховский вернулся в эти края уже дважды Героем Советского Союза, командующим фронтом. 13 июля 1944 г. войскам 3-го Белорусского фронта была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего за отличные боевые действия при освобождении Вильнюса.
В октябре 1944 г. соединения 3-го Белорусского фронта прорвали долговременную, глубоко эшелонированную оборону немцев, прикрывавшую границу Восточной Пруссии, и вторглись в ее пределы. С трех сторон войска Черняховского пробивались к Кенигсбергу. Утром 18 февраля 1945 г. Иван Данилович выехал на левый фланг фронта, чтобы проверить подготовку частей. Был тяжело ранен осколком разорвавшегося снаряда, спасти его не удалось[2].
Похоронили Черняховского в центре Вильнюса. Там же в 1947 г. ему воздвигли памятник (скульптор Н.В. Томский). Город Инстербург Калининградской области переименовали в Черняховск. За талантливые операции от Воронежа до Тернополя, от Орши до Кенигсберга, помимо двукратного присвоения звания Героя Советского Союза, И.Д. Черняховский награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова I степени, орденами Кутузова I степени и Богдана Хмельницкого I степени.
После распада СССР прах генерала был перезахоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Демонтированный властями Вильнюса памятник Черняховскому перевезен в г. Воронеж, который он оборонял в 1942 г. и освобождал в 1943 г.
Формирование персональной коллекции самого молодого полководца Великой Отечественной войны в Центральном музее Красной армии (ныне — Центральный музей Вооруженных Сил (ЦМВС)) началось почти сразу после его гибели.
Уже в мае 1945 г. семья Черняховского отдала в музей личные вещи и фронтовые фотографии Ивана Даниловича. Для пополнения музея в 1949 г. был принят перспективный план собирательской работы на 1949 — 1952 гг. Комплектование проводилось во всех крупных городах Советского Союза, в округах и на флотах, охватывало крупных военачальников, трижды и дважды Героев Советского Союза.
Направлялись письма-запросы с просьбами передать в музей личные вещи, документы и фотографии. Проводились опросы родных, близких и сослуживцев полководцев, героев, фронтовиков. Благодаря этому в музей поступили материалы маршалов Советского Союза: Ф.И. Толбухина и Ф.И. Голикова, маршала артиллерии Н.Н. Воронова, Героев Советского Союза: генерала армии Н.Ф. Ватутина, генерал-полковника С.Г. Трофименко, матроса А.М. Матросова, а также генералов Л.М. Доватора, П.А. Белова, И.В. Панфилова, М.Г. Ефремова и др. Пополнялся и личный фонд И.Д. Черняховского. В настоящее время в нем насчитывается около 200 ед. хр. Представлены фотографии, документы, личные вещи, ордена, оружие, два скульптурных портрета работы Е.В. Вучетича и П.В. Кенига.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин вручает командующему войсками 3-го Белорусского фронта генералу армии И. Д. Черняховскому вторую медаль «Золотая Звезда». Москва, Кремль. 1944 г. Фотокорреспондент ТАСС Ф.И. Киселев. ЦМВС. Нег. № 33411-п
Реликвиями музея являются: бекеша И.Д. Черняховского, пробитая осколком вражеского снаряда; портфель, которым он пользовался в годы Великой Отечественной войны (по воспоминаниям жены генерала, Иван Данилович очень дорожил этой вещью и постоянно носил с собой); ордена, удостоверение Героя Советского Союза.
Разнообразна и документальная часть коллекции: свидетельство об окончании Военной академии механизации и моторизации РККА им. Сталина в 1936 г.; письмо с фронта дочери Неониле от 31 октября 1943 г.; письмо Маршала Советского Союза Г.К. Жукова от 27 сентября 1944 г. в связи с награждением И.Д. Черняховского ручными часами фирмы «Мозер» за образцовое выполнение боевых заданий; партийный билет за № 1011604 с записью: «Погиб в бою за Родину 18 февраля 1945 года. Начальник политуправления 3[-го] Белорусского фронта генерал-майор Казбинцев», хранящий следы крови полководца; листовки с объявлением благодарности войскам под командованием И.Д. Черняховского; приказы Верховного Главнокомандующего, министра обороны Союза ССР об организации похорон и увековечении памяти И.Д. Черняховского.
Особый интерес представляют тексты бесед и воспоминаний, собранные в 1948 — 1950 гг. научными сотрудниками музея О.Т. Ивановой и Комиссии по истории Отечественной войны АН УССР П.Е. Новохацким. Это записанная со слов жителей села Вербово — сестер Ивана Даниловича Е.Д. Ольшанской и А.Д. Дуб биография Ивана Даниловича; мемуары и записи бесед с сослуживцами. Публикация этих документов позволит ввести в научный оборот новые факты из жизни героя.
Документы систематизированы в хронологическом порядке основных событий, изложенных в воспоминаниях, что позволяет проследить процесс становления И.Д. Черняховского как талантливого полководца. Заголовки документов в основном сохранены. В текстуальных примечаниях указаны исправления текста. В документе № 4 в квадратных скобках проставлены номера частей и соединений, зачеркнутые в оригинале по цензурным соображениям.
Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии И.Д. БАРАНОВОЙ.
[1] ВАММ образована в 1932 г. по постановлению Комиссии обороны при СНК путем развертывания факультетов Военно-технической академии. В 1943 г. переформирована в Академию бронетанковых и механизированных войск им. Сталина, а затем — в Академию бронетанковых войск им. Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. В 2003 г. последняя путем слияния с Академией им. Фрунзе преобразована в Общевойсковую академию.
[2] Подробнее о биографии И.Д. Черняховского см.: Кузнецов П.Г. Генерал Черняховский. М., 1969; Дважды Герои Советского Союза. М., 1973; Люди бессмертного подвига (Очерки о дважды и трижды Героях Советского Союза). М., 1975. Т. 2; Герои огненных лет. М., 1983; Шарипов А.А. Черняховский. 3-е изд. М., 1985; Он же. Судьба полководца. М., 1988; Кто был кто в Великой Отечественной войне: Краткий справочник. М., 1995; и др.
№ 1
Запись воспоминаний сестер И.Д. Черняховского и жителей с. Вербово Винницкой области, сделанная научным сотрудником Центрального музея Красной армии О.Т. Ивановой
20 сентября 1948 г.
Биография Ивана Даниловича Черняховского(1)
Иван Данилович Черняховский родился в июле 1907 г. в с. Оксанино Уманьского уезда Киевской губернии. В выписи из метрической книги за 1907 г. о родителях Ивана Даниловича записано: «Таращанского уезда, села Багвы крестьянин Данила Николаев Черняховский и законная его жена Марья Людовиковна, оба православные»[1].
В 1914 г. семья Черняховских переехала в с. Вербово Винницкой обл. «Пан Новинский купил деревню Вербово у пана Перловского. В 1914 г. приехал сюда сам пан Новинский, а с ним его кучер Данило и его жена Мария Черняховские. У них было тогда пятеро детей», — рассказывает житель села Вербово Бурлачук Григорий Гаврилович, на глазах которого прошло детство Ивана Даниловича Черняховского. Дом, где жила семья Черняховских, в с. Вербово не сохранился, на том месте стоит только старая, старая липа[2].
В 1919 г. семью Черняховских постигло страшное горе: умерли в один год отец и мать. Остались шестеро детей. Самыми старшими были Елена Даниловна и Анисья Даниловна — сестры Ивана Даниловича Черняховского, на которых свалилась вся тяжесть воспитания детей и содержание семьи. «Очень бедствовала семья Черняховских в эти годы», — рассказывали жители села Вербово.
Еще когда живы были отец и мать, Ваня Черняховский начал учиться в начальной Вапнярской школе. Но когда отца и матери не стало, школу пришлось бросить. Чтоб облегчить положение семьи, Ваня летом пас скот, зарабатывая этим хлеб. Но ни на минуту он не оставлял мысли об учебе. Часть заработанного хлеба он отдавал учителю, у которого брал уроки в с. Вербово(2).
С детства Ваня отличался серьезностью, хотя и любил шумные, веселые игры, особенно военные. Замечателен такой эпизод из его детства. В 1920 г. в Вапнярку на постой шел польский конный эскадрон. Ваня Черняховский, собрав таких же, как и сам, пастушков и одногодок-мальчишек из с. Вербово, вооружил всех трофейными обрезами, которых тогда в селах Украины было очень много, и засел в лесу около дороги, по которой должен был проходить эскадрон. Когда эскадрон приблизился, ребята дали по нему дружный залп из обрезов. Поляки подумали, что это настоящая засада, и ускакали прочь от Вапнярки. Восторгу ребят не было предела. С тех пор Ясик, как звали его в детстве ребята, стал главой вербовских ребятишек. В военных играх он всегда командовал своими друзьями.
Ваня очень любил спорт, ходил всегда легко одетый, был крепкий и выносливый. Также Ваня любил и музыку. Он играл на разных музыкальных инструментах, очень любил гитару и мандолину. Будучи от природы веселым, он посещал танцы, а позднее принимал активное участие в работе драмкружка. В детстве у Вани был друг, которого он очень любил — Иван Костецкий. Это были неразлучные товарищи в учебе и на улице. Отец Костецкого был учитель и помогал друзьям в учебе. Часто он говорил Ване Черняховскому:
«У тебя хорошая голова, Ясик, ты будешь большим человеком, когда вырастешь».
Но Ясик тогда не понимал, о чем говорил отец Костецкого, и бойко отвечал ему:
«Конечно, я, когда вырасту, буду большим!»
Сейчас Иван Васильевич Костецкий — участник Великой Отечественной войны, работает, преподает в пединституте г. Винницы.
В 1921 г. Ваня Черняховский является одним из первых в с. Вербово организаторов комсомольской ячейки. Комсомольцы тогда были первыми помощниками в работе комитетов бедноты — «комнезамов»(3), как назывались они на Украине. Первого мая 1922 г. он впервые выступает с речью на митинге в Вапнярке. И уже в 1923 г., в день годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, делает по поручению комсомольской ячейки доклад. Молодой агитатор-комсомолец обратил на себя внимание, вапнярские партийцы заметили прямого в своих выступлениях, активного комсомольца Ваню Черняховского. В день смерти В.И. Ленина в 1924 г. Черняховский в третий раз выступает перед рабочими Вапнярки. До сих пор помнят железнодорожники эти выступления Ивана Даниловича.
Тяжелое материальное положение семьи заставило Ивана Даниловича в 1924 г. поехать в г. Новороссийск искать заработка[3]. Черняховский поступает работать на Новороссийский цементный завод «Пролетарий»(4). Здесь, на заводе, Иван Данилович сколачивает комсомольскую ячейку, становится секретарем комсомольской организации завода. В конце 1925 г., как лучшего комсомольца завода, И.Д. Черняховского направляют на учебу в Одесское пехотное училище[4].
Окончив первый курс пехотного училища, Иван Данилович переводится в Киевскую артшколу на второй курс. В 1927 г. он оканчивает ее, ему присваивают звание лейтенанта и направляют на работу в г. Винницу командиром батареи[5]. Все время Иван Данилович продолжает заниматься, совершенствовать свои военные знания. В эти годы (1928 — 1929) он готовится к поступлению в военную академию. В 1930 г., как талантливого командира, его направляют в Ленинградскую военно-техническую академию, а затем переводят в Москву в Академию механизации и моторизации им. Сталина, которую он блестяще окончил в 1936 г.[6](5) Иван Данилович очень хорошо учился в академии, преподаватели всегда отмечали талантливого ученика. Настойчивый, постоянно работающий над собой, вдумчивый и способный — таким помнят его родные и знакомые.
«Часто он приглашал меня в гости в Москву, — рассказывает Елена(6) Даниловна, — а когда я приезжала, он бывал со мной два-три часа за все(7) дни, пока я гостила, все время работал у себя в комнате, все время читал что-то и очень просил нас не обижаться на него за это».
Как-то Климент Ефремович сказал Черняховскому:
«Возьми, Черняховский, моего сына на буксир».
Сын К.Е. Ворошилова был другом И.Д. Черняховского по академии. Это показывает, что Черняховский действительно хорошо знал военное дело.
В 1937 г. Черняховский получает назначение в г. Минск, где командовал бронетанковой частью. Затем его переводят с повышением в Гомель, Бобруйск, а в 1939 г. в г. Ригу, где он явл[ялся] начальником штаба Рижского военного округа, в звании полковника[7]. Здесь и застает его Великая Отечественная война. С первых дней войны И.Д. Черняховский на передовой линии.
Всю свою жизнь посвятил И.Д. Черняховский Красной армии, он был достойным учеником великого полководца т. Сталина.
20 сентября 1948 г., ст. Вапнярка
Записано со слов родных сестер Ивана Даниловича Черняховского — Елены Даниловны
Ольшанской и Анисьи Даниловны Дуб(8) и жителей села Вербово Винницкой обл.
Запись сделана научным сотрудником Центр[ального] музея Кр[асной] армии Ивановой О.Т.
Подпись гр. Ольшанской Е.Д. и Анисьи Д. Дуб Вапнярский сельсовет удостоверяет.
ЦМВС. Б-4/60. Л. 1 — 6. Подлинник. Рукопись.
№ 2
Воспоминания Антона Степановича Дуба, ныне директора Вапнярского железнодорожного клуба об И.Д. Черняховском(10)
19 сентября 1948 г.
член ВКП(б) с 1928 г., рождения 1901 г.
Мои детские и юношеские годы прошли вместе с Иваном Даниловичем Черняховским. Я помню его с того времени, как их семья переехала в с. Вербово. Вместе с Иваном Даниловичем бегали мальчишками, вместе организовывали комсомольскую организацию, вместе работали в струнном оркестре, драмкружке.
Я был старше Ясика, как звали мы все его в детстве, но хорошо помню, что организатором всех самых смелых проказ были не мы, старшие, а он, его слушались и взрослые ребята. Обычно он разрабатывал план похода за яблоками в панский сад. Делил ребят на две группы, одни отвлекали сторожей, другие в это время рвали яблоки. Очень умный, располагающий к себе людей, Ясик отправлялся к какой-нибудь бабе-сторожихе, которая день и ночь спала под яблонями, охраняя их, и заводил с такой сторожихой длинный разговор:
«Бабо, та продайте же мене кислого молока», — начинал он.
«Та у мене и коровы нема, — отвечала та, — а чей же ты сам, хлопчик, будешь?»
«Я сын конюха, Данилы Черняховского, знаете его, бабо?»
Потом разговор снова переходил на корову, которой нет у бабы, потом снова на кислое молоко, и только черные хитрые глаза Ясика весело смеялись. А в это время карманы и рубахи ребят были наполнены, и они уже ждали конца «нежной беседы с бабой».
Когда умерли отец и мать у Вани Черняховского, он стал пастушком, зарабатывал на хлеб и на оплату учителю, у которого мы тогда брали уроки(11). Нам помогал еще и отец Вани Костецкого, он был учителем в с. Вербово.
В 1921 г. я вернулся из Киева, где занимался на лесоводческих курсах. Молодежь в с. Вербово решила организовать комсомольскую организацию. Мы не знали тогда, как ее и организовать. Пошли за советом к члену партии Колеснику Андрею Павловичу. Ваня Черняховский был одним из активнейших организаторов нашей комсомольской ячейки. Когда кто-то из старших ребят высказал предположение, что если придут петлюровцы, узнают, что мы комсомольцы, так нас всех поперебьют(12), Ясик ему ответил:
«Не перебьют, возьмем обрезы, уйдем в лес и сами еще петлюровцев перебьем».
Он говорил всегда так убедительно, что поколебавшиеся тогда ребята потом стали очень хорошими комсомольцами.
Комсомольская организация с. Вербово состояла из 12 человек. Кроме И.Черняховского туда записались еще его брат Михаил Черняховский, Ваня Цешковский — большой друг И.Черняховского, братья Бурлачук и др. В нашей работе нам очень помогали коммунисты с. Вербово и особенно Колесник А.П.(13) Тогда, в 1921 — 1922 гг. мы организовали в селе хор и струнный оркестр. Ясик был очень музыкальным парнем. Он играл на всех струнных инструментах, а позже и на пианино. Выступали мы в школе, а иногда выезжали и в другие села. Средства, собранные за наши выступления, мы использовали для закупки книг в создаваемую библиотеку, а также антирелигиозной литературы. В эти годы мы вели большую антирелигиозную работу. Ваня был прекрасным оратором. Если выступление было большим и серьезным, он готовился к нему и план выступления(14) согласовывал с Колесником А.П. Но даже когда он выступал без записей, без(15) конспекта доклада, он говорил так образно и живо, что зажигал всех. Тогда еще небольшой по годам,(16) крепкий, плечистый, одетый в неизменно синее со вставленными леями галифе и военную гимнастерку, он умел убедить любого, если хотел выиграть любой спор. Он не любил даже малейшую ложь и беспощадно высмеивал того, кто пытался соврать. Когда комсомольцы стали выпускать стенгазету, Ваня активно участвовал в ее работе и писал, помню, острые и меткие стихи.(17)
По старому еще обычаю деревни враждовали между собой, молодежь дралась по-настоящему, дело доходило иногда даже до убийства. В соседних с нашей деревнях комсомольских организаций не было, и мы первыми решили прекратить эту беспричинную вражду между молодежью. Как-то раз, когда в с. Вербово пришли ребята, мы пригласили их на свадьбу, а не на драку. Но им трудно еще было поверить в наше добродушие, они принесли с собой какие-то железяки и были готовы к «бою». Помню, как к одному из парней подошел Ясик Черняховский и сказал:
«Ты спрячь эту пику куда-нибудь, а то мне за тебя от людей стыдно».
В этот раз драка не состоялась, вместо этого мы шли, обнявшись с чужими ребятами, провожали их до конца села.
Вот теперь, когда уже бывшие комсомольцы стали совсем взрослыми, членами партии, мы часто рассказываем нашим комсомольцам о нашей первой комсомольской организации и ее воспитаннике Ясике Черняховском.
У Ивана Даниловича были два брата, Михаил Данилович, рождения 1905 г., и Александр Данилович, рождения 1917 г.
В 1923 г. Михаил Данилович ушел добровольцем в Красную армию и служил до 1929 г. Он служил кавалеристом в дивизии Котовского. Он имел за отличную воинскую службу награждения, ценные личные подарки от К.Е. Ворошилова.
Александр Данилович Черняховский, второй брат, учился в Новороссийске, в железнодорожной школе. После окончания 7-го класса пошел добровольцем в дивизию им. Котовского (брат, Михаил Данилович погиб в 1929 г.) в память брата в 1932 г. Демобилизовался из армии в 1937 г. и работал в органах НКВД в г. Новороссийске. В 1941 г. он снова пошел в армию и был командиром стрелкового батальона в звании ст. лейтенанта. Воевал он на Северо-Кавказском фронте, был ранен под Армавиром. Вырос он до подполковника. В 1942 г. он перешел в армию под командование И.Д. Черняховского. Погиб Александр Данилович в боях по освобождению города Смоленска.
Разговаривал я с личным шофером Ивана Даниловича Черняховского — Николаем (где он сейчас, не знаю), он рассказывал, при каких обстоятельствах погиб Иван Данилович Черняховский.
Он говорил:
«Мы уже объехали участок фронта. Он, Иван Данилович, был таким, что залезет в каждый окоп, в каждый блиндаж. Мы возвращались к машине. Иван Данилович сам сел за руль, а меня посадил в сторону. Когда мы ехали, противник сделал огневой налет. Снаряд упал около машины. Осколком пробил Ивану Даниловичу левую часть груди навылет. Адъютанты положили его сзади в машину. Он сказал тогда, когда был ранен и упал на руль: «Николай, спаси меня. Я еще для Родины пригожусь». Я сел за руль и быстро приехал машиной до санбата».(18)
Встречался я с этим шофером Николаем в марте месяце 1946 г.
Я расстался с Иваном Даниловичем Черняховским в 1924 г., когда он уехал в г. Новороссийск, а потом в Одесское пехотное училище. Вапнярка и с. Вербово гордятся своим земляком. Я, как директор клуба, предложил комсомольцам Вапнярки разбить(19) парк и присвоить ему имя дважды Героя Советского Союза И.Д. Черняховского. Сейчас уже посажены молодые деревья, парк разбит. Мы думаем начать строительство и клуба им. И.Д. Черняховского, нам обещал помочь в этом Новороссийский цементный завод. Будем просить правительство, чтобы здесь, в Вапнярке, где прошли юношеские годы И.Д. Черняховского, поставить хороший памятник.
19 сентября 1948 г.
Записано со слов А.С. Дуба(20)
Запись сделана научным сотрудником ЦМКА Ивановой О.Т.
Подпись гражданина Дуба А.С. Вапнярский сельсовет заверил.
ЦМВС. Б-4/61. Л. 1 — 7. Подлинник. Рукопись.
№ 3
Из воспоминаний генерал-майора Пошкуса Александра Адамовича — начальника кафедры тактики Академии бронетанковых и механизированных войск имени Сталина о генерале И.Д. Черняховском(22)
6 января 1949 г.
Член ВКП(б) с 1920 г.
1. Киевская артшкола. 1925 — 1928 гг.
Я знаю Ивана Даниловича Черняховского с 1925 г. В 1925 г. Ивана Даниловича зачислили в Киевскую артиллерийскую школу, где я был тогда помощником командира батареи. Очень скоро мы узнали Черняховского, как хорошего спортсмена. Я был секретарем конно-спортивного комитета артшколы, а Иван Данилович очень увлекался конным спортом. Верховая езда была одной из дисциплин в школе, но он не довольствовался этим и систематически тренировался в верховой езде в свободное время, а то и урывал время от сна, вставая до побудки(23). Меня, как секретаря конно-спортивного комитета, сразу привлекла в Черняховском настойчивость, упорство, с каким он подходил к делу. Участник ответственных соревнований в артшколе, между школами, в округе, Иван Данилович давал, как правило, хорошие результаты. Надо сказать, что начиная что-нибудь делать, берясь за какое-нибудь дело, Черняховский не мог уже делать его как-нибудь. Способный от природы человек, упорный, настойчивый, он всегда шел впереди других. Это была, пожалуй, черта его характера, проявившаяся еще очень рано.
2. Академия бронетанковых и механизированных войск. 1933 — 1936 гг.
Черняховский окончил артшколу в 1928 г., и мы расстались с ним до 1933 г. В 1933 г. встретились снова в Академии бронетанковых и механизированных войск в Москве. Черняховский был уже слушателем, когда я пришел в академию. Так что занимались мы, хотя и на одном факультете — командном, но на разных курсах, Черняховский был на курс старше меня. Близко мы столкнулись с Иваном Даниловичем опять на поприще спорта. Несмотря на большую учебную нагрузку, спортом в эти годы мы занималась очень много. Легкая атлетика, лыжи, волейбол, баскетбол, футбол — вот те виды спорта, которыми мы тогда занимались. Иван Данилович на всякого рода соревнованиях защищал честь курса, факультета, а то и академии. Он был хорошим лыжником и состоял в лыжной команде академии, давал на соревнованиях хорошие результаты.
Помню, мы участвовали в переходе на лыжах Москва — Нарофоминск. Это было в марте месяце, снег уже начал таять, идти было очень трудно. Многие наши курсанты сошли с линии, сели на машины, но Черняховский упорно продолжал идти. И надо сказать, в спорте ярко проявились такие качества характера Черняховского, как упорство, настойчивость, стремление во что бы то ни стало преодолеть трудности, не отступить перед ними. В 1936 г. Иван Данилович, окончив академию, уехал.(24)<…>
3. Москва. 1944 г.
Последний раз встретился я с Иваном Даниловичем в 1944 г. После фронта, осенью 1943 г.(25) меня направили в Академию бронетанковых и механизированных войск на должность начальника кафедры тактики.
Черняховский приехал в Москву за новым назначением(26). Он зашел в академию и при встрече опять предложил ехать вместе с ним(27). В этот раз Иван Данилович много рассказывал о трудностях фронта, о том, что необходимо все время учиться, пополнять свои военные знания, т. к. без этого трудно командовать. И, как рассказывали мне потом, он и на фронте, в период боевых операций, отрывая время от отдыха и сна, продолжал изучать военную науку. Среди книг, которые он возил с собой, а возил Черняховский большую библиотеку, были книги полководцев(28) Суворова, Кутузова и генерала Брусилова(29). Он успевал читать и новую литературу, выходившую в то время. Иван Данилович Черняховский вообще был очень культурный человек.
Записано со слов генерал-майора Пошкуса А.А.
Запись сделана научным сотрудником Центрального музея Красной армии Ивановой О.Т.
«Согласен»
Генерал-майор танковых войск Пошкус 10.02.[19]49
ЦМВС. Б-4/68. Л. 1 — 4. Подлинник. Машинопись.
№ 4
Воспоминания о Черняховском И.Д. гвардии подполковника Челомбитько Василия Евдокимовича, начальника 7-го отдела Военной ордена Ленина Академии бронетанковых и механизированных войск Советской армии имени И.В. Сталина(30)
12 января 1949 г.
Член ВКП(б) с 1927 г.
До февраля месяца 1941 г. я работал комиссаром (замполитом)(31) отдельного танкового батальона 27-й танковой бригады, которая стояла тогда в Риге. Батальон стоял в 40 км от Риги, в г. Митава Латвийской ССР.
В конце февраля 1941 г. наш батальон перевели в Ригу и включили в состав 28-й танковой дивизии, командиром которой был назначен подполковник Черняховский Иван Данилович. До этого я в лицо Черняховского не видел и ничего о нем не знал, слышал только от товарищей, что он был заместителем 2-й танковой дивизии по строевой части, что командир он очень требовательный. Вскоре это подтвердилось. Уже в первых приказах Черняховский потребовал строгой дисциплины. В городке, где была расположена наша часть, он установил строгий воинский порядок: солдаты не могли ходить по городку без дела, посыльный, выполняя указания, связанные с хождением по военному городку, должен был бежать бегом, а не идти шагом. За порядком в городке следили специальные командиры и сержанты, назначаемые из числа лучших, культурных, внешне опрятных товарищей и хороших строевиков, это было новое, введенное Черняховским. Он установил также развод на занятия: на плацу выстраивалась вся часть, и там же проверялся внешний вид военнослужащих, а также проверялись наличие и качество конспектов руководителей занятий. За невыполнение приказов Черняховский строго взыскивал.
Еще не видя своего нового командира, я уже хорошо знал его требовательность. На второй или третий день после нашего переезда в Ригу, когда мы еще не разместились как положено, Черняховский заехал к нам в батальон. Меня в это время не было. Потом товарищи рассказывали, что комдив проверял, как разместился батальон и какой поддерживается у нас внутренний порядок. Осматривая койки бойцов, он увидел одну койку примятой (эта койка оказалась старшины роты), Черняховский приказал наказать старшину, но этим не ограничился. В этот же день, часов в 14, адъютант Черняховского сообщил, что комдив срочно вызывает к себе командира нашего батальона майора Александрова. Как потом рассказывал комбат, Черняховский указал ему на нарушение внутреннего порядка, он не ругал майора Александрова, говорил спокойно, но так, что пронял его, как он тогда выразился, «до самых пят». Комбат еще раз подтвердил большую требовательность Черняховского.
В тот же день вечером Черняховский вызвал к себе и меня. Я не сомневался, что и меня, как комиссара батальона, он будет пробирать, и я приготовился нести ответственность за батальон. Майор Александров дал мне несколько советов как вести себя в присутствии Черняховского.
Когда я пришел в штаб дивизии, в приемной комдива меня встретил его адъютант и предложил щетку, зеркало. Я понял, что комдив требователен к внешнему виду офицера, требует опрятности. Все это еще больше насторожило меня, и я с волнением ожидал встречи с Черняховским. Поэтому я так хорошо запомнил эту первую встречу.
Когда я вошел в кабинет Черняховского, там было уже человек восемь офицеров. Я сразу узнал Черняховского. Внешне очень симпатичный, плотный, коренастый, с черными вьющимися волосами, круглым полным лицом и, что особенно запомнил я, его карие жгучие глаза. Кабинет был большой, на полу ковры, посередине два стола, поставленные буквой «Т». Черняховский сидел за своим столом, офицеры по одну сторону другого стола. Я подошел к столу, за которым он сидел, и доложил.
Черняховский пристально посмотрел на меня и после небольшой паузы сказал:
«Знакомьтесь, тов. Челомбитько, это мой заместитель по строевой части полковник Кузнецов».
Затем он назвал других присутствующих офицеров. Некоторых офицеров я знал, они были из бывшей танковой бригады. Помню, на этом совещании были: замполит командира танковой бригады полковой комиссар Володин, начальник отдела политпропаганды танковой бригады батальонный комиссар Домотырко(32), начальник артиллерии танковой бригады, а затем начальник артиллерии танковой дивизии полковник Дегтярев, начальник штаба дивизии и еще несколько офицеров. После того, как я познакомился с офицерами, Черняховский пригласил меня сесть и обратился ко мне:
«Тов. Челомбитько, расскажите нам, кто Вы и что Вы?»
Я рассказал свою биографию, подробно о военной службе. Говорил я минут 20. Черняховский все время очень внимательно, не сводя с меня своих карих глаз, не перебивая, слушал. Он спросил меня только:
«Когда Вы работали во ВЦИК?» Я ответил.
Черняховский так умел помогать людям, что они даже не знали, что делает это он. Я удивлялся часто тому, как хорошо знал своих офицеров Иван Данилович, знал их трудности и нужды. Удивляться можно было и зрительной его памяти, он всегда помнил человека, если встречался с ним когда-нибудь… Я встречался каждый месяц с Черняховским и на командирской учебе. Командирские занятия проводились в течение трех-четырех дней, обычно в ДК нашей дивизии в Риге. Занятия по тактике вел сам Черняховский.
Какие требования предъявлял он к нам, офицерам?
Прежде всего, требовал исключительной внимательности. Если раньше на занятиях мы могли переговариваться друг с другом, то теперь этого «удовольствия» мы лишились. Внимательным надо было быть с момента прихода его в аудиторию. Руки на стол и поворот головы в его сторону на протяжении всего часа. Необыкновенно внимательный сам, заходя в аудиторию и здороваясь с нами, он сразу замечал, кто отсутствует, и обязательно узнавал почему.
После первого занятия Черняховский собрал совещание командиров, дал нам указания для работы, и мы разъехались на места.
В апреле мы съехались на второе занятие. Нас встретил уже полковник Черняховский. Мы поздравили его с присвоением звания. Черняховский был очень жизнерадостным человеком, но улыбался редко, а улыбка у него была открытой и приятной. Да и движения его были всегда сдержанные, строгие.
Второе занятие я запомнил особенно хорошо. Черняховский дал нам задание по тактике, которое к утру следующего дня надо было выполнить. В ДК гарнизона был инструктивный доклад для докладчиков о Первом мая, после учебы я отправился на инструктивный доклад, вернулся очень поздно и задание по тактике не сделал. Но зная, что Черняховский будет проверять задание, я с группой офицеров нанес обстановку с карты майора Попова, в то время начальника оперативного отделения штаба 28-й дивизии, а затем заместителя командира 55-го танкового полка по строевой части (он погиб в первом бою, это — первый танкист, получивший звание Героя Советского Союза в Великой Отечественной войне посмертно)[8].
Начались занятия по тактике. Черняховский прошел по аудитории и проверил готовность к занятиям, посмотрел даже, как отточены карандаши, у всех ли есть резинки. Просматривая карты, Черняховский тут же давал оценку выполнения задания.
«Вам — «тройка»», «Вам — «кол»», на оценки он был очень, очень скуп. Подошел к майору Попову: «Вам — «тройка»»… Дошел до меня, проверил и говорит: «Вам «три с половиной», тов. Челомбитько. Линии нужно писать ровнее, как по рейсфедеру, вот так (Черняховский провел несколько ровных линий), а у Вас они, где тоньше, где толще». «Четверку» в этот раз получил только один офицер.
Потом Черняховский, обратившись к нам, спросил:
«А кто не написал схему расположения частей?»
Я решил сознаться и поднял руку.
«Почему не сделали?»
Я объяснил, что был на инструктивном докладе в ДК, вернулся поздно и просто физически не мог выполнить задания.
Первую половину объяснения Черняховский выслушал спокойно, но когда я сказал «физически не мог», Черняховский вспыхнул, сверкнул своими глазами, но голоса не повысил и спросил:
«Как это понять — физически не могли?»
Он считал, что раз ты получил задание, обязан выполнить его, таких оправданий, как «физически», он не хотел слушать. «Что ж, — говорит, — наказать Вас… Но Вы ведь большой человек…» Я перемолчал(33). Так этим и кончилось.
В этот же раз была проверка по уставам. Черняховский сам проверял всех офицеров, сам ставил оценки. Помню, на этом занятии один офицер не смог ответить на вопросы Ивана Даниловича. Черняховский спокойным голосом сказал:
«Может быть, Вам тяжело работать на этой работе, так я помогу Вам освободиться от нее. Это я Вам говорю, командир дивизии».
Помню, вскоре этот офицер был переведен из дивизии в другую часть.
Последняя командирская учеба была 12 — 15 июня 1941 г. После трех дней занятий Черняховский собрал совещание и объявил о выходе дивизии на учение, велел подготовить часть к выступлению и ждать приказа дополнительно. Обстановка в эти дни была уже напряженной, поэтому после совещания мы окружили комдива и стали расспрашивать его, не придется ли нам скоро воевать.
«Может, воевать будем? — спросил я у Черняховского. — Тогда надо собраться в поход основательно». «Я этого не знаю, — ответил Черняховский, — но если возьмете лишний груз, пригодится для тренировки полка. Да и вообще, «в хозяйстве и нитка пригодится», как говорит пословица».
Приехали в полк и вскоре получили приказ: 18 — 19 июня выступить на учение. Маршрут: через населенные пункты Литовской ССР. Дивизия выступила. На марше Черняховского я не видел, так как наш полк шел отдельной колонной.
22 июня наш полк остановился на отдых в лесу. Вдруг видим, летят самолеты, командир объявил учебную тревогу, но неожиданно самолеты начали нас бомбить. Мы поняли, что началась война. Здесь же в лесу, в 12 часов дня выслушали речь т. Молотова по радио и в этот же день в полдень получили первый боевой приказ Черняховского о выступлении дивизии вперед, по направлению к Шяуляю.
24 июня наш полк вступил в первый бой с танками противника. Потери врага были очень велики, но он, несмотря на огромные потери, стремился вперед. В первом бою наша дивизия тоже имела потери, связь с корпусом была прервана, командир корпуса генерал Шестопалов погиб в бою[9], но Черняховский отдал приказ:
«Стоять насмерть» и, как потом рассказывали, сказал: «Не отойду, пока не получу приказа».
Наша дивизия удержала этот участок обороны несколько дней, затем была установлена связь со штабом корпуса и получен приказ отходить на Митаву и Ригу, сдерживая яростные атаки противника. Вскоре после этого я встретил Ивана Даниловича. Это было 30-го или 31 июня у рижского моста. Я подошел к Черняховскому и доложил. Он спросил, какие подразделения находятся здесь и с какими комполка пошел на Бауск. Я доложил ему и получил приказ выводить их на Псковскую дорогу, там было назначено место сбора дивизии.
В первых боях погибли многие наши командиры, ответственность на нас ложилась большая. Сосредоточившись сначала по ту сторону Риги, километрах в 12 от города, мы прошли потом к местечку Плявиняс. Сюда к вечеру приехал и сам Черняховский. Он поставил задачу:
«Занять оборону по берегу Западной Двины».
Танковые экипажи, у которых сгорел или выбыл из строя танк, вооружившись пистолетами и пулеметами, снятыми с неисправных танков, заняли оборону по берегу реки Западня Двина. Слева у нас стояла 202-я дивизия, справа — 55-й «братский полк», как мы его называли (командир его был убит в первом бою, временно командовал полком начальник штаба майор Киселев). Наш полк показал исключительную устойчивость в боях, он отбил шесть атак противника, пытавшегося переправиться через реку в районе Плявиняс, и в течение трех суток удерживали переправу. На третьи сутки связь с соседями была нарушена. Немцы сосредоточили на другом берегу большие силы и засыпали нас минами. Так прошла ночь. Мы послали разведку для связи с соседями. Оказалось, что 202-я дивизия и 55-й полк снялись по неизвестным причинам и ушли. Врид начальника штаба нашего полка ст. лейтенант Гурович поехал доложить об этом в штаб Черняховскому и вернулся с приказом:
«Занять круговую оборону, ни шагу назад до получения приказа!»
К вечеру этого же дня (а это было, кажется, 2 июля) пришел приказ Черняховского:
«Дивизия отходит на Мадону. 56-му танковому полку сильной танковой группой прикрыть отход дивизии».
Здесь, на перекрестке дорог, недалеко от Мадоны, я снова увидел Черняховского. Он был в синем танковом комбинезоне, без шлема, без фуражки. Воротник комбинезона был расстегнут, и оттуда виднелись четыре командирских прямоугольника. Черняховский ездил тогда на танке. На перекрестке дорог образовался затор, и он сам стал наводить порядок, организовывать продвижение частей. В эти дни, двигаясь по дорогам, мы все время были готовы принять бой.
Когда мы подходили к г. Мадоне, за обладание которым вел бой с переменным успехом наш мотострелковый полк, с самолета сбросили вымпел с приказом командующего 8-й армией. Вскоре Черняховский отдал приказ дивизии повернуть на Плявиняс, занять там оборону, но потом пришел новый приказ об отходе на Псков и дальше на Новгород.
За Новгородом есть местечко Красное… (точно не помню), на реке Мсте. Там, в школе, и расположился тогда штаб нашей дивизии. Нашему полку было приказано держать оборону по берегу оз. Ильмень. Очень скоро в наш полк приехал Черняховский вместе с новым командиром корпуса комдивом тов. Коровниковым и помощником командующего Северо-Западного направления по танковым войскам ген. Вершининым. Мы с командиром полка должны были отчитаться за проведенные бои, за технику, за своих командиров. Помню, когда мы дали характеристику командиру 2-го батальона капитану Алексееву, Черняховский сказал:
«Это бесстрашный командир», и со всей своей прямотой, о командире 3-го батальона сказал: «Этот — трус!»
Так к нашим характеристикам людей Черняховский добавлял свои замечания. В заключение он сказал:
«У этого полка богатые боевые традиции, полк проявил исключительную устойчивость и боеспособность, к сожалению, их «братский полк» не такой!»
Черняховский остался доволен тем, что мы хорошо знали людей своего полка.
Я упустил один момент. До этого приезда Ивана Даниловича в полк я встретился с Иваном Даниловичем еще раз.
Когда дивизия пришла под Новгород, Черняховский созвал в лесу совещание командиров полков и замполитов. Несмотря на тяжелые бои, которые провела дивизия, Черняховский был в приподнятом настроении, он даже чаще, как мне казалось, стал улыбаться, и по-прежнему был собранный и требовательный.
«Я знаю ваши разговоры обо мне, о моей требовательности. Может быть, иногда я был чрезмерно требователен, но Вы тоже хороши. Теперь мы приняли боевое крещение, начинаем понимать, что такое война. Вот теперь можно и проверить нашу готовность к боям. Я думаю, что каждый из нас выполнит свой долг!» — сказал тогда Иван Данилович.
Когда Черняховский говорил, то его внутренняя сила как-то передавалась людям, он заставлял всегда людей верить в то, во что верил сам. И в него, нашего командира, мы верили: часто мы говорили, что с таким командиром не пропадешь. Если в мирное время некоторые из нас были недовольны, как нам казалось, чрезмерной требовательностью Черняховского, то теперь, во время войны, мы поняли лучше, что иначе нельзя.
И в последний раз я встретился с Черняховским там же, под Новгородом, уже в августе месяце 1941 г. Он получил приказ — силами 28-й дивизии, которая действовала в пешем строю, организовать оборону г. Новгорода. В это время меня отзывали в политуправление для направления в Москву. Однако командование дивизии и корпуса решило назначить меня комиссаром сводного полка. Я ехал по дороге на машине к месту формирования полка. Увидев меня из своей машины, Черняховский остановил свою машину и передал через меня приказ майору Герко, командиру полка, о том, чтоб сняться и перейти под Новгород.
Эта встреча была последней. Полк сформировать мне не пришлось, так как намеченный личный состав остался в дивизии ввиду сложившейся обстановки. Вскоре я был вызван в Москву и получил назначение на должность комиссара танкового полка, который выступил на оборону столицы. Так уехал я из дивизии Черняховского.
В конце 1944 г., когда я получал новое назначение(34), в Управлении кадров бронетанковых и механизированных войск меня спросили, на какой бы фронт я хотел поехать, я попросился на 3-й Белорусский, которым командовал тогда И.Д. Черняховский. Получив документы, я беседовал с полковником Романовым, который в свое время работал комиссаром корпуса с И.Д. Черняховским. Тов. Романов просил меня при встрече передать привет Ивану Даниловичу. Прибыв на 3-й Белорусский фронт, я был назначен командиром отдельного танкового полка, но свидеться с Иваном Даниловичем мне так больше и не пришлось. Мое желание и просьба полковника Романова оказались невыполненными.
Запись сделана со слов гв[ардии] подполковника Челомбитько.
Записала научный сотрудник Центрального музея Красной армии Иванова О.Т.
ЦМВС. Б-4/67. Л. 1 — 7 об. Подлинник. Машинопись.
№ 5
Запись беседы с заместителем командира по политчасти 1-го стрелкового батальона 177-го стрелкового полка 60-й армии капитаном Церлевской Лилией Станиславовной о командующем 60-й армией генерале Черняховском Иване Даниловиче(35)
Запись беседы произвел научный сотрудник Академии наук УССР, Комиссии по истории Отечественной войны Новохацкий Петр Еремеевич.
Москва
В 60-ю армию я попала весной 1943 г., когда она находилась на Курской дуге. В 60-й армии генерал Черняховский организовал для подготовки кадров во фронтовых условиях курсы младших лейтенантов. Он сам выращивал кадры и придавал большое значение укреплению офицерского корпуса своей армии. Часто заходил к курсантам, расспрашивал о занятиях, материальных и бытовых условиях и присутствовал на занятиях.
Я преподавала на этих курсах основы марксизма-ленинизма и историю партии. Однажды летом 1943 г. около Льгова(37) на территории бывшей селекционной станции я читала курсантам лекцию по истории Отечественной войны. На занятие пришел послушать и командующий(38). Он интересовался качеством преподавания и усваиванием(39) материала курсантами. Он расположился полулежа между курсантами на траве. Во время перерыва я спросила, какие у него будут замечания. Он ответил:
«Замечаний нет. Есть вопрос. В части есть, кто хуже Вас одет?» и тут же заметил: «Вам, наверно, тяжело служить в пехоте?»
А у меня были оба сапога разного размера и потертая шинель. Он приказал сшить мне в трехдневный срок офицерское обмундирование.
Генерал Черняховский был человеком с чувствительной душой и глубоким уважением солдат. Он с большим вниманием заботился о воинах, учил многих в боевой обстановке и умел мастерски осуществлять боевые операции.
Во время боя генерал Черняховский часто оставлял приготовленный наблюдательный пункт и шел в боевые порядки наступающих подразделений. Очень часто его можно было видеть в линии пехотных подразделений. Когда он появлялся среди солдат, чувствовался высокий подъем боевого духа солдат и казалось, что любая крепость рухнет на дороге этой боевой силы.
Накануне операций генерал Черняховский появлялся в траншеях, беседовал с группами солдат, расспрашивал даже об интимной их жизни и проверял, как они знают боевую задачу, поставленную перед подразделением в предстоящей боевой операции.
Помню, в марте 1944 г. он пришел в траншеи около станции Белгородка, против узкого нейтрального поля, сам проверял обмундирование солдат, спрашивал их о бытовых условиях и участии в боях, и как они будут действовать, и в каком направлении они будут продвигаться с началом атаки.
Большую человеческую любовь Черняховского к воинам чувствовали солдаты и ценили его дисциплинированность и требовательность. В сумке парторга 1-й роты 177-го стрелкового полка старшины Гранкина Ивана, который погиб в боях на территории Германии в 1945 г. под населенным пунктом Буркфель, осталось письмо, которое он не успел отправить к рабочим Батайского вагонного завода, со следующими словами:
«Мы теперь воюем с другим генералом, но боевой дух Черняховского всегда с нами».
Солдаты часто после успешно законченной операции с гордостью говорили:
«Мы же черняховцы».
Образ Черняховского жил в самой глубине сердца каждого солдата, бывшего под командованием этого воинственного сталинского полководца.
Генерал Черняховский был требовательным и к солдатам, и к себе. В бою он любил строгую дисциплину. Всегда он был подтянут. Даже во внешнем его образе была видна дисциплинированность, и в его взгляде чувствовалась большая сила воли полководца и глубокий ум человека. Своим видом генерал Черняховский — это красивый русский богатырь, в котором чувствовалась не только физическая сила, но и большая волевая сила полководца.
В бою он был шутлив, всегда веселый. Он обладал блестящей памятью, помнил много воинов, где, на каком участке были с ним в бою. В феврале 1944 г. на выпуске курсов младших лейтенантов 60-й армии, говоря о задачах выпускников-офицеров в грядущих боях, Черняховский заметил между выпускниками лейтенанта(40) Зоркина и спросил:
«А Вы каким образом здесь оказались? Я Вас помню. Под Льговом мы дрались. Вы хорошо провели операцию в Нижних Деревеньках».
Он знал своих воинов и помнил их боевые подвиги.
Немецкое командование усиливало оборону, как только узнавало участок армии Черняховского. Об этом говорили пленные солдаты и офицеры. Несмотря на усиленную оборону противника, генерал Черняховский успешно прорывал позиции вражеских войск.
В декабре 1943 г., когда противник потеснил 60-ю армию под Житомиром, генерал Черняховский, пренебрегая опасностью, сел на танк и повел наступление на контратакующие части противника. Только одно имя генерала Черняховского наводило панику в боевых порядках противника.
Солдаты и офицеры 60-й армии знали своего командующего в лицо. Он бывал даже в небольших частях и подразделениях, беседовал с бойцами о фронтовой жизни, об их нуждах. Меня спрашивал о моем ребенке, который оторвался от семьи во время войны, и организовал помощь в розыске. Еще помню случай: на выпускном вечере, в феврале 1944 г., о котором уже вспоминала, когда я не могла выпить рюмку спирта, генерал Черняховский заметил мою заминку и сказал:
«Вот подождите, окончится война, и тогда уже мы выпьем такого вина, о котором сейчас нельзя(41) себе представить, и тогда мы будем пить вино, как победители».
А потом спросил командира части, в которой я проходила службу:
«Какими наградами ты ее наградил?»
На фронте он жил душой солдата, воина, с которым шел в бой.
Церлевская
Новохацкий
ЦМВС. Б-4/66. Л. 1 — 4. Заверенная копия. Машинопись.
№ 6
Запись беседы П.Е. Новохацкого с В.И. Колесником(42)
5 сентября 1948 г.
Воспоминания о Черняховском И.Д.
Колесник Василий Игнатьевич, 1922 г. р., в армии с 1944 г., родился в с. Вербово Томашпольского района Винницкой области.
Запись беседы проводил научный работник Комиссии по истории Отечественной войны Академии наук УССР Новохацкий П.Е. 5 сентября 1948 г., с. Вербово.
Видел я Черняховского еще в 1937 г., когда он приезжал из академии в отпуск. Я был еще в 7-м классе, но знакомым с ним не был.
В июле 1944 г. лейтенант Бабин Яков Андреевич ехал из госпиталя и заехал домой. А я работал на железной дороге. Я его спросил, приймут(43) ли меня на фронт. Он ответил, что приймут. Я пошел проводить его и сел с ним в поезд, и поехал без документов, потому что с железной дороги не отпускали.
Сначала мы поехали на 3-й Украинский фронт, но офицеров было достаточно, а меня хотели оставить. Его отправили на 3-й Белорусский фронт. Меня задерживали на КПП раз десять.
Во второй половине июля 1944 г. в одном населенном пункте на юг от города Лида, где находился штаб 3-го Белорусского фронта, лейтенант Бабин пошел в штаб, а я остался ждать его в штатской форме. Патрули запросили у меня документы, я говорю:
«Документы пошли за шлагбаум», и тут встретил Колю Вильмака, я с ним поздоровался и заговорили.
Смотрю, едет Яша в «виллисе», и взял меня. Яша мне сказал, что едем к Черняховскому, он за тобою послал машину. Подъехали до столовой, я отказался кушать, говорю, что есть сухари, а курить хочу. Я не хочу оставить вещмешок.
Яша проводил меня в штабную комнату, где Черняховский сидел за картой. Я поздоровался, и он ответил:
«Здравствуй, земляк».
Расспросил про село, про своих односельчан, и знал односельчан лучше, чем я. Я все ему рассказал, что знал, а потом пошли обедать. Он еще продолжал расспрашивать про село, живы ли все, очень ли разрушили немцы село.
Потом спросил, в какой род войск я хочу идти служить. Я сказал, что пойду туда, куда Яша, на передовую. Он дал нам командировку в 43-ю противотанковую истребительную бригаду РГК. Сели мы на «виллис», и в отделе кадров нас приняли без очереди, выписали командировку.
В штабе бригады долго смотрели на меня, так как я был в штатской одежде. Перед отъездом нам говорил Черняховский:
«Если не будете Героями Советского Союза, то и не возвращайтесь».
Больше я с ним не виделся. Но все красноармейцы были очень высокого мнения о Черняховском и почитали его имя, и все говорили:
«Молодой, а талантливый».
Я всем рассказывал, что Черняховский из села Вербово Томашпольского(44) района Винницкой области.
Колесник
Новохацкий
Собственноручная подпись Вербовским сельсоветом заверяется.
Секретарь
ЦМВС. Б-4/65. Л. 1 — 2. Заверенная копия. Машинопись.
№ 7
Запись беседы с генерал-майором Казбинцевым Сергеем Богдановичем, бывшим начальником политуправления 3-го Белорусского фронта о командующем 3-го Белорусского фронта, дважды Герое Советского Союза генерале армии Черняховском И.Д.(46)
29 июня 1949 г.
Запись беседы проведена научным сотрудником ЦМКА Ивановой О.Т.
Москва
Вопрос: Какие подробности о смерти генерала Черняховского И.Д. Вы могли бы рассказать?
Ответ: Сам я не был свидетелем того, как был смертельно ранен командующий. О ранении я узнал днем 18 февраля, часа в два-три. Мне позвонил в политуправление член Военного совета фронта генерал-лейтенант(47) Макаров[10] и сказал:
«Командующий тяжело ранен, я вылетаю к нему».
Через час мне сообщили, что И.Д. Черняховский умер, спасти его было невозможно.
Позднее от генерала Макарова я узнал следующие подробности о смерти И.Д. Черняховского.
Рано утром 18 февраля 1945 г. командующий выехал на левый фланг войск. Это было в районе г. Мельзак в Восточной Пруссии. Готовилось наше наступление на ранее окруженную группировку противника.
Иван Данилович выехал в войска с целью проверить их готовность к наступлению. В этот раз командующий поехал один, в сопровождении только своего адъютанта Комарова и охраны. Возвращаясь, И.Д. Черняховский с Комаровым ехали на крытой машине ГАЗ-61[11], а охрана на «виллисе». На фронте было тихо. Совсем неожиданно позади машины, на которой ехал командующий с Комаровым, разорвался снаряд. Осколок пробил сзади кузов машины и ударил командующему в левую верхнюю часть спины. Ранение было очень тяжелым, навылет.
Комаров рассказал генералу Макарову, как Иван Данилович почувствовав, что ранен, нашел в себе силы, сам вышел из машины, но, сделав шаг, упал. Обратившись к Комарову по имени, он сказал:
«Неужели все, неужели я убит?»
Командующего быстро доставили в ближайшую санчасть. Но спасти его было невозможно, осколок перебил сосуды, идущие к сердцу. Черняховский И.Д. скончался.
Помню, никто не хотел верить в то, что случилось, в то, что командующий убит. Мне вместе с другими товарищами(48) было поручено готовить проведение похорон(49) в г. Вильнюсе.
Более подробно о смерти И.Д. Черняховского может рассказать генерал-лейтенант Макаров и бывший адъютант генерала Черняховского И.Д. — подполковник Комаров.
Вопрос: С какого времени Вы знаете Ивана Даниловича и что могли бы рассказать о нем?
Ответ: Ивана Даниловича Черняховского я знаю с того времени, как он приехал на 3-й Белорусский фронт в качестве командующего фронтом. Первое, что(50) тогда(51) на меня только(52) произвело впечатление(53) — это молодость командующего. Но уже в первом(54) окружении Иван Данилович показал себя как грамотный, опытный и необыкновенно требовательный(55) командующий(56).
Помню, как он потребовал в этом бою от связистов во что бы это ни стало установить связь с дивизиями. Во время боя Черняховский И.Д. держал в поле зрения каждую дивизию и не довольствовался связью только с армиями и корпусами.
Трижды мне пришлось быть с Иваном Даниловичем на НП (наблюдательных пунктах). И всегда меня поражало его необыкновенное самообладание во время боя, хотя обстановка часто бывала предельно напряженной. Особенно запомнилось мне 13 января 1945 г. — день, когда войска 3-го Белорусского фронта возобновили наступление в Восточной Пруссии.
В этот раз наблюдательный пункт командующего находился на крыше одного из четырехэтажных домов в г. Шталлупенен.
Погода в этот день была очень плохая, сильный туман мешал вести наблюдение за ходом начавшегося наступления. Чувствовалось, что Иван Данилович нервничает, но, как всегда, он был собранным, держался спокойным.
Оставаться на крыше было бесполезно, и мы спустились в первый этаж дома. Помню, в комнате были генерал Макаров, генерал(57) Иголкин и еще несколько человек.
Как раз напротив окна, метрах в 50 — 60 от дома, находилось дерево. Оно то скрывалось в тумане, то вновь появлялось, как только туман начинал немного рассеиваться. Иван Данилович часто подходил к окну и по тому, как видно было это дерево, следил за силой тумана. На некоторое время он отходил от окна, но его снова тянуло к нему. Чтобы скрыть свое беспокойство, Иван Данилович непринужденно вел беседу о достоинствах книги М.Шолохова «Тихий Дон». Вот это необыкновенное самообладание и огромная сила воли являются отличительными чертами характера генерала Черняховского И.Д.
Если же говорить о качествах этого человека, то можно сказать, что это одаренный, талантливый человек, очень требовательный и к себе, и к подчиненным, в то же время необычайно заботливый и внимательный к нуждам солдат и офицеров. Молодость сочеталась в нем с большим опытом командования, управления войсками, с обширными военными знаниями.
Иван Данилович был живым, располагающим к себе человеком, любил шутку, смех. Даже в самые трудные моменты с ним было легко, за это подчиненные его очень любили. В нем абсолютно отсутствовала всякая заносчивость, он был очень прост в отношении к людям, вообще был очень простым человеком.
Выезжая в части, Иван Данилович, как правило, подробно знакомился с бытом солдат, проверял, как кормят их, в чем они нуждаются. Если он бывал в частях накануне боев, то проверял, как понимают боевую задачу солдаты, как будут они выполнять ее во время боя.
Мне(58) приходилось выезжать в части вместе с командующим. Помню, как накануне 13 января 1945 г. И.Д. Черняховский выехал в одну из армий, я выехал вместе с ним. Приехав в армию, Иван Данилович собрал командный состав и стал проверять подготовку к предстоящему наступлению. Попутно он делал свои указания. Они содержали настолько важные, конкретные сведения по военному искусству, что мне казалось, я прослушал прекрасную лекцию о подготовке к наступлению. Затем он тщательно знакомился с бытом солдат этой армии, внимательно выслушал всех командиров и, помню, оставшись чем-то недоволен, крепко отругал(59) одного из командиров соединения(60). Но потом потихоньку обратился ко мне и сказал: «Ты поговори с ним, чтобы он не падал духом». На примере этого случая хорошо видно, как высокая требовательность у Черняховского сочеталась с большой чуткостью к людям(61). <…>
Вопрос: Какие книги Вам пришлось видеть у генерала Черняховского на фронте?
Ответ: Мне не пришлось на фронте жить вместе с Иваном Даниловичем, видеть его близко в быту. С ним жил генерал Макаров, он многое может рассказать о Черняховском И.Д., о том, что он читал, над чем работал в условиях фронта. Но как-то в разговоре кто-то из командиров, бывающих у Черняховского на квартире, упомянул книги, которые он видел у командующего на столе. Хорошо помню, что среди названных им книг была книга И.В. Сталина «Вопросы ленинизма» и журналы «Военная мысль».
Записано со слов генерал-майора Казбинцева С.Б.(62)
Запись сделана научным сотрудником ЦМКА Ивановой О.Т.(63)
ЦМВС. Б-4/69. Л. 1 — 7. Подлинник. Машинопись.
[1] Дата рождения ошибочна. И.Д. Черняховский родился 16 (29) июня 1906 г. Об этом периоде жизни Черняховских сохранились воспоминания уроженки с. Оксанино П.М. Десятник, записанные О.Т. Ивановой 23 сентября 1949 г.: «Я родилась в с. Оксанино, быв. Уманьского уезда, в семье крестьянина Калиновского. Мой отец, как и отец И.Д. Черняховского, Данило Черняховский работал у помещика Новинского. Это были крестьяне, которые не имели своей земли и работали у помещика на жаловании. В жалование входило и то, что помещик давал нам хаты, в которых мы жили. Эти хаты так и считались помещичьими, находились на экономии пана Новинского… Отец И.Д. — Данько Черняховский, как звали его крестьяне в с. Оксанино, был конюхом у пана Новинского, он очень любил животных и считался нашим деревенским ветеринаром. Высокий, широкий в плечах, с рыжеватыми волосами и длинными светлыми усами — таким я помню Данько Черняховского. Мать была смуглая, с черными глазами, пожалуй, даже красивая женщина, очень спокойная и ловкая. Помню, у них в хате, хотя и бедной, было всегда очень чисто…» (ЦМВС. Б-4/63. Л. 6 — 7).
[2] О трагедии семьи Черняховских вспоминал житель с. Вербово Винницкой области Г.Г. Бурлачук 19 сентября 1948 г.: «Когда произошла революция, панский хлеб в деревне Вербово крестьяне разделили. Пан вернулся с белополяками на Украину в дер. Вербово. Он прогнал Данилу с работы за то, что он участвовал в разделе хлеба. В 1919 г. [он и его жена] от тифа умерли» (ЦМВС. Б-4/62. Л. 5).
[3] Е.Д. Ольшанская ошибается, И.Д. Черняховский переехал в Новороссийск в начале 1923 г.
[4] Е.Д. Ольшанская ошибается, И.Д. Черняховский летом 1924 г. направлен в Одесскую пехотную школу.
[5] Е.Д. Ольшанская ошибается, И.Д. Черняховский окончил Киевскую артшколу в 1928 г. Звание лейтенанта он не мог получить, так как оно введено в РККА в 1935 г. По окончании училища он был направлен в Винницу не командиром батареи, а командиром учебного взвода 17-го корпусного артиллерийского полка.
[6] Е.Д. Ольшанская ошибается, в Ленинградскую военно-техническую академию им. Ф.Э. Дзержинского И.Д. Черняховский был направлен в мае 1931 г., затем в 1932 г. переведен в ВАММ.
[7] Эта часть биографии И.Д. Черняховского изложена неверно. После академии он был назначен начальником штаба 2-го танкового батальона 8-й механизированной бригады, в конце 1936 г. командиром батальона, ему присвоено звание капитана, а в 1938 г. — майора. В том же году он переведен в Гомель на должность командира танкового полка. В 1940 г. ему присвоено звание подполковника. В августе 1940 г. он становится заместителем командира 2-й танковой дивизии, в марте 1941 г. командиром 28-й танковой дивизии Прибалтийского особого военного округа. В том же году получил звание полковника. Черняховский не мог служить начальником штаба Рижского военного округа, так как последний существовал с 1864 по 1870 г.
[8] Попов Б.П. был смертельно ранен 23 июня 1941 г. юго-западнее Шяуляя в бою с частями немецкой 1-й танковой дивизии. Им подбито 5 немецких танков, уничтожено несколько десятков немцев. Смертельно раненый, он не оставил подбитый танк, продолжал командовать подразделениями 55-го полка 28-й танковой дивизии.
[9] В последнее время появились данные, уточняющие воспоминания. Противнику удалось окружить оперативную группу штаба 12-го механизированного корпуса 8-й армии Прибалтийского особого военного округа под командованием генерал-майора Н.М. Шестопалова 28 июня 1941 г. под Бориселями. Тяжело раненый Н.М. Шестопалов был захвачен в плен, скончался 6 августа 1941 г. в немецком лагере для военнопленных в Шяуляе. (Иринархов Р.С. Прибалтийский Особый… Минск, 2004. С. 362.)
[10] Макаров В.Е. (1903 — 1975) — политработник Советской армии, генерал-лейтенант. С августа по ноябрь 1941 г. член Военного совета Брянского, с ноября 1941 по март 1944 г. начальник политуправления Западного, а с апреля 1944 г. до конца войны член Военного совета 3-го Белорусского фронтов.
[11] ГАЗ-61 — командирский автомобиль повышенной проходимости. Использовался в годы Великой Отечественной войны высшим командным составом Советской армии.
Примечания:
(1) Заголовок документа.
(2) Эта часть дополнена воспоминаниями Е.Д. Ольшанской, записанными на оборотной стороне листа: «В 1914 г. наша семья переехала в с. Вербово. Здесь отец работал на должности конюха, а потом эконома. Очень непродолжительный срок, когда мы жили еще возле Умани, отец работал на железной дороге. В 1914 г. сразу, когда мы приехали, все четверо — две сестры и два брата, в том числе и И.Д. Черняховский, пошли учиться в Вапнярскую железнодорожную школу. Иван Данилович кончил только 5 классов. В 1919 г. он оставил школу и начал пасти скот, а зимой учился у одного учителя-инвалида, приехавшего в с. Вербово, за хлеб, заработанный летом. Так и учился у него три зимы».
(3) В документе: «комнизамов».
(4) Эта часть дополнена воспоминаниями Е.Д. Ольшанской, записанными на оборотной стороне листа: «Товарищи звали Ваню приехать в Новороссийск, но мы жили тогда так бедно, что денег не было даже на дорогу, ведь ехать надо было дней пять-шесть. С трудом собрали ему кое-что на дорогу, дала тулуп овечий и проводила. Первое время трудно было Ване. Работал он и бондарем, и на виноградниках. А потом устроился работать на цементный завод. На заводе И. Черняховский работал бондарем, делал бочки для цемента, — это сначала, а потом и другую работу».
(5) Эта часть дополнена воспоминаниями Е.Д. Ольшанской, записанными на оборотной стороне листа: «Исполнилась заветная мечта И.Д. Черняховского учиться в академии. Вместе с ним учились в академии сыновья Ворошилова и Кагановича. И[ван] Д[анилович] очень сдружился с сыном Кагановича, оба хорошо учились».
(6) Исправлено. Первоначально написано: «Анисья». По воспоминаниям дочери полководца, Неонилы Ивановны, Елена Даниловна никогда не приезжала в Москву к Черняховским, а бывала с мужем, А.С. Дубом, Анисья Даниловна.
(8) Запись беседы заверена подписями сестер И.Д. Черняховского.
(11) Эта часть дополнена воспоминаниями А.С. Дуба, записанными на оборотной стороне листа: «Учился он отлично, он ревновал, если кто в классе лучше него учится, и дрался с такими после уроков».
(13) Эта часть дополнена воспоминаниями А.С. Дуба, записанными на оборотной стороне листа: «Иван Данилович еще тогда очень любил организаторскую работу; постоянно вечерами его можно было встретить в клубе: то на репетиции, то на постановках. Он был одним из лучших участников самодеятельности, мастерски танцевал, играл, исполнял трудные роли, сам аккомпанировал на пианино».
(14) Далее зачеркнуто: «докла».
(15) Далее зачеркнуто: «записанного», вписано над строкой: «конспекта».
(16) Далее зачеркнуто: «широкоп».
(17) На оборотной стороне листа приводится четверостишие 1921 г. И.Д. Черняховского, посвященное А.С. Дубу: «Ой, пiду я до Килини,/ Разкажу iй все до бiлины,/ Як я люблю Дуба — /То моя загуба».
(18) Об этом см. док. № 7.
(19) Далее зачеркнуто: «бульвар».
(20) Далее следует подпись А.С. Дуба.
(22) Заголовок документа. Мемуарист приводит официальное название академии с 1943 г.
(23) Слово подчеркнуто, на полях напротив написано: «подъема».
(24) Далее опущена малоинформативная часть текста о встрече А.А. Пошкуса с И.Д. Черняховским в Москве в 1942 г.
(25) Вставлено чернилами над строкой, вместо зачеркнутого: «в 1944 г.».
(26) Далее зачеркнуто чернилами: «получать армию», напротив предложения, на левом поле страницы чернилами написано: «фронт. 1. Команд[ующий] фронтом Черняхов[ский] с апреля 1944 г. 2. Звание «генерал армии» Черняховскому присвоено 26 июня 1944 г.». Слова: «фронт», «генерал армии» и даты подчеркнуты.
(27) Далее зачеркнуто чернилами: «в армию».
(28) Далее зачеркнуто чернилами: «Брусилова».
(29) Часть предложения «Кутузова и генерала Брусилова» вписана чернилами над строкой.
(31) Здесь и далее номера частей и соединений, замазанные чернилами, где возможно, вставлены составителем.
(32) В оригинале: «Домотырка».
(34) Далее зачеркнуто чернилами: «после госпиталя».
(35) Заголовок документа. Воспоминания заверены печатью Комиссии по истории Отечественной войны Академии наук УССР 24 августа 1948 г.
(36) В документе 1944 г. Однако, учитывая содержание оригинала и дату на печати, можно предположить, что это ошибка.
(37) Исправлено чернилами, в документе первоначально: «Львова».
(38) Исправлено чернилами, первоначально: «командир».
(40) Вписано чернилами над строкой вместо: «капитана».
(41) Вписано чернилами над строкой, вместо зачеркнутого: «и не можно».
(42) Воспоминания заверены печатью Комиссии по истории Отечественной войны Академии наук УССР 27 сентября 1948 г.
(43) Здесь и далее:так в оригинале. В документе часто вместо русской буквы «и» употребляется украинское «i».
(44) Исправлено чернилами, первоначально: «Томашковского».
(45) Подписи председателя и секретаря отсутствуют.
(47) Вписано чернилами над строкой вместо: «-майор, ныне генерал-лейтенант». В.Е. Макаров служил вместе с И.Д. Черняховским в звании генерал-лейтенанта.
(48) Часть предложения: «вместе с др. товарищами» вписана чернилами над строкой.
(50) Далее зачеркнуто: «нас» и вписанное над строкой: «меня».
(51) Далее зачеркнуто: «всех поразило».
(52) Далее зачеркнуто: «бросилось».
(53) Часть предложения: «на меня только произвело впечатление» вписана чернилами над строкой.
(55) Далее зачеркнуто: «командир».
(57) Вписано чернилами над строкой вместо зачеркнутого: «полковник».
(58) Далее зачеркнуто: «не раз».
(59) Далее зачеркнуто: «самого командующего армией».
(60) Часть предложения: «одного из к-ров соединения» вписана чернилами над строкой.
(61) Далее опущена часть текста о помощи И.Д. Черняховского в организации политработы, содержащая повторяющуюся информацию.
(62) С.Б. Казбинцев расписался 08.12.1950.
(63) Подпись О.Т. Ивановой отсутствует.источник