В СТАЛИНГРАДЕ БОГА НЕТ. БИТВА ЗА СТАЛИНГРАД. [18+]

Знайте Советские люди, что вы потомки воинов бесстрашных!
Знайте, Советские люди, что кровь в вас течет великих героев,
Отдавших за Родину жизни, не помыслив о благах!
Знайте и чтите Советские люди подвиги дедов, отцов!

2 февраля 1943 года завершилась переломная в ходе Великой Отечественной войны кровопролитная Сталинградская битва, которая началась 17 июля 1942 года.

Документальный фильм «Сталинград» Центральная студия кинохроники 1943:

Документальный фильм «Сталинград» Центральная студия кинохроники 1943 смотреть в ВКонтакте

По случаю предстоящего юбилея, хорошая подборка «посмертных» писем от солдат погибавшей в Сталинграде 6-й полевой армии вермахта. Для многих из писавших эти письма, они были последней весточкой внешнему миру. Собственно данные письма хорошо показывают правоту известного тезиса, что именно Сталинград поколебал не только саму военную машину Германии, но и ее моральный дух.

Масштаб катастрофы вынудил многих немцев начать сомневаться в конечной победе и правоте собственного дела. Читая эти строки, не испытываешь к ним какой-то жалости, они получили то что заслужили, а их запоздалое осознание, наступило слишком поздно, чтобы можно было что-то изменить.

В Сталинграде Бога нет!

Одним из последних самолетов из Сталинградского котла вывезли почту, но семь мешков писем до адресатов не дошли. Немецкое командование конфисковало их: письма с фронта должны были подымать дух нации, а не сообщать о неизбежном конце.

Эти письма опубликованы в журнале «Знамя» в 1990 г., а в 2013-м прочитаны со сцены волгоградским радиожурналистом Сергеем Арсентьевым – как часть литературно-музыкальной композиции: «…И горела Волга».

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь еще говорить с тобой, поэтому даже хорошо, что это письмо попадет в твои руки, и если я все-таки вернусь, ты уже будешь знать правду. Мои руки изувечены, и это произошло еще в начале декабря. На левой нет мизинца, но — что гораздо хуже — на правой обморожены три средних пальца. Кружку я могу теперь держать только большим пальцем и мизинцем. Я довольно беспомощен, ведь только когда у тебя нет пальцев, понимаешь, как они необходимы для самых простейших дел. Проще всего мне стрелять — при помощи мизинца. Руки пропали. Не могу же я всю жизнь стрелять, а ведь ни для чего другого я не гожусь. Может быть, смогу стать лесничим? Но это юмор висельника, и я пишу это, чтобы успокоить самого себя.

Курт Ханке — мне кажется, ты должна помнить его (по коллегии в 37-м году) — восемь дней назад на маленькой улочке играл на рояле «Аппассионату». Да, не каждый день случается такое, чтобы рояль оказался прямо на улице. Дом взорвали, но инструмент, вероятно, пожалели, вытащили на улицу. Каждый солдат, проходивший мимо, барабанил на нем, ну скажи мне: где еще можно увидеть рояль прямо на улице?

Легко давать добрые советы. Но так, как Вы себе это представляете, не получится. Освобождение народов, что за ерунда! Народы останутся теми же, меняться будет только власть, а те, кто стоит в стороне, снова и снова будут утверждать, что народ надо от нее освободить. В 32-м еще можно было что-то сделать, Вы это прекрасно знаете. И то, что момент был упущен, тоже знаете. Десять лет назад речь шла о бюллетенях для голосования, а теперь за это надо расплачиваться такой «мелочью», как жизнь.

Вчера на наблюдательном пункте Ханнес уговорил меня написать тебе. Я неделю колебался, писать или не писать это письмо, потому что думал: неизвестность хоть и мучительна, но все-таки оставляет искру надежды. То же самое я думал и по поводу своей судьбы. Каждый раз, засыпая, осознавал всю отчаянность нашего положения — между надеждой и гибелью. Но я старался ничего не додумывать до конца. Я много раз мог погибнуть, но прежде это было бы внезапно, неожиданно, без подготовки. А сейчас все иначе, с сегодняшнего утра я знаю, что нас ждет, и мне стало легче, поэтому и тебя я хочу освободить от мук неизвестности.

Я не могу отрицать и моей собственной вины в том, что происходит. Пусть ее пропорция — один к семидесяти миллионам, доля хоть и маленькая, но она есть. Я вовсе не собираюсь прятаться от ответственности, единственное мое оправдание в том, что, отдавая свою жизнь, я эту вину искупаю. Хотя в вопросах чести не может быть торговли.

Августа, ты сама почувствуешь тот час, когда тебе придется стать сильной. Не надо слишком страдать и горевать, когда меня не будет. Во мне нет страха, только сожаление о том, что доказать свое мужество я могу лишь гибелью за это бессмысленное, чтобы не сказать преступное, дело. Помнишь, как говорил X.; признать вину — значит искупить ее.

Постарайся не слишком быстро забыть меня.

…Я раз двадцать на сцене изображал смерть, а вы сидели в плюшевых креслах, и моя игра казалась вам правдивой. И теперь очень страшно осознавать, как мало общего имела эта игра с реальной смертью.

Смерть всегда изображалась героической, восхищающей, захватывающей, совершающейся во имя убеждения или великого дела. А как же выглядит реальность? Люди подыхают от голода, лютого холода, смерть здесь просто биологический факт, как еда и питье. Они мрут, как мухи, и никто не заботится о них, и никто их не хоронит. Без рук, без ног, без глаз, с развороченными животами они валяются повсюду. Об этом надо сделать фильм, чтобы навсегда уничтожить легенду «о прекрасной смерти». Это просто скотское издыхание, но когда-нибудь оно будет поднято на гранитные пьедесталы и облагорожено в виде «умирающих воинов» с перевязанными бинтом головами и руками.

Напишут романы, зазвучат гимны и песнопения. В церквах отслужат мессу. Но с меня довольно, я не хочу, чтобы мои кости гнили в братской могиле. Нечто подобное я написал профессору X. Я непременно еще напишу ему. Но не удивляйтесь, если некоторое время от меня не будет никаких известий, потому что я твердо решил стать хозяином собственной судьбы…

Ну вот, теперь ты знаешь, что я не вернусь. Пожалуйста, сообщи об этом нашим родителям как можно осторожнее. Я в тяжелом смятении. Прежде я верил и поэтому был сильным, а теперь я ни во что не верю и очень слаб. Я многого не знаю из того, что здесь происходит, но и то малое. в чем я должен участвовать, — это уже так много, что мне не справиться. Нет, меня никто не убедит, что здесь погибают со словами «Германия» или «Хайль Гитлер». Да, здесь умирают, этого никто не станет отрицать, но свои последние слова умирающие обращают к матери или к тому, кого любят больше всего, или это просто крик о помощи. Я видел сотни умирающих, многие из них, как я, состояли в гитлерюгенд, но, если они еще могли кричать, это были крики о помощи, или они звали кого-то, кто не мог им помочь.

Фюрер твердо обещал вызволить нас отсюда, его слова нам зачитывали, и мы им твердо верим. Я и сегодня еще верю в это, потому что надо хоть во что-нибудь верить. Если это окажется неправдой, то во что же мне верить? Тогда я не хочу ждать ни весны, ни лета, ничего, что приносит радость. Оставь мне эту веру, дорогая Грета, я всю свою жизнь или по крайней мере восемь лет верил в фюрера и в его слово… Это ужасно, с какими сомнениями здесь относятся к его словам, и стыдно, что нечего возразить, потому что факты против них.

Если то, что нам обещают, не будет выполнено, значит, Германия погибла, потому что в таком случае никто не будет верен своему слову. О, эти сомнения, эти ужасные сомнения, если бы можно было поскорее от них избавиться!

Нам ясно, что мы стали жертвой тяжелейших ошибок руководства и все это «раздувание» значения крепости Сталинград нанесет нашему народу и народам вообще тяжелейший урон. И все же мы еще верим в счастливое воскресение нашего народа. Об этом позаботятся люди с правдивым сердцем. Придется проделать после войны огромную работу, чтобы положить конец проискам всех сумасбродов, дураков и преступников. Те, кто вернется с войны, выметут их, как сор из квартиры. Мы — прусские офицеры и знаем, что надо делать, когда в нас нужда.

Если есть Бог, написала ты мне в твоем последнем письме, он скоро вернет тебя мне живым и здоровым. Ты писала: такого человека, как ты, который любит животных и цветы и никому не делает зла, любит своего ребенка и жену, Бог непременно сохранит.

Благодарю тебя за эти слова, письмо твое теперь всегда со мной в нагрудном кармане. Но если ты, дорогая, ставишь свою веру в существование Бога в зависимость от исполнения твоей надежды, ты окажешься перед очень тяжким решением. Я ведь религиозный человек. Ты всегда была верующей, но теперь это изменится, если мы будем исходить из нашей прежней позиции, ибо обстоятельства таковы, что выбрасывается на свалку все, во что мы верили. Я ищу слова, чтобы сказать тебе об этом. Или ты уже догадываешься сама? Мне показался странным тон твоего последнего письма от 8 декабря. Сейчас у нас середина января.

Это теперь на долгое время, а может, и навсегда, мое последнее письмо. Мой товарищ, которому надо на аэродром, захватит его, потому что завтра из нашего котла уйдет последний самолет. Положение уже стало неконтролируемым, русские в трех километрах от последней летной базы, и если мы ее потеряем, отсюда и мышь не вырвется — и я в том числе. Конечно, и другие сотни тысяч, но это слабое утешение, что делишь смерть с другими.

Если Бог есть… Там, на другой стороне, это тоже повторяют многие, и, наверное, миллионы в Англии и Франции. Я не верю больше в доброту Бога, иначе он никогда не допустил бы такой страшной несправедливости. Я больше не верю в это, ибо Бог прояснил бы головы людей, которые начали эту войну, а сами на трех языках твердили о мире. Я больше не верю в Бога, он предал нас, и теперь сама смотри, как тебе быть с твоей верой.

Говорить в Сталинграде о Боге — значит отрицать его существование. Я должен сказать тебе об этом, дорогой отец, и поэтому мне вдвойне тяжело. Ты меня воспитал, отец, потому что матери не было, и всегда заставлял обращать мои глаза и душу к Богу.

И я вдвойне сожалею о своих словах, отец, потому что они будут последними, после них я уже больше ничего не смогу сказать утешительного и примиряющего.

Ты, отец, духовный мой пастырь, и в последнем письме я могу сказать только правду или то, что мне кажется правдой. Я искал Бога в каждой воронке, в каждом разрушенном доме, в каждом углу, у каждого товарища, когда я лежал в своем окопе, искал и на небе. Но Бог не показывался, хотя сердце мое взывало к нему. Дома были разрушены, товарищи храбры или трусливы, как я, на земле голод и смерть, а с неба бомбы и огонь, только Бога не было нигде. Нет, отец, Бога не существует, или он есть лишь у вас, в ваших псалмах и молитвах, в проповедях священников и пасторов, в звоне колоколов, в запахе ладана, но в Сталинграде его нет.

И вот сидишь ты в подвале, топишь чьей-то мебелью, тебе только двадцать шесть, и вроде голова на плечах, еще недавно радовался погонам и орал вместе с вами «Хайль Гитлер!», а теперь вот два пути: либо сдохнуть, либо в Сибирь. Но самое скверное даже не это, а то, что понимаешь: все это совершенно бессмысленно — вот от чего кровь в голову бросается.

Ладно, пусть приходят, у нашей 3-й еще осталось 26 снарядов, а у ее командира — игрушка калибра 0,8 с шестью свинцовыми пилюлями. Мне пора кончать, вот-вот начнется «вечерняя месса» и надо поглубже зарыться в землю. Вот так-то, старина. Насчет ответа на это письмо можешь не беспокоиться, но недели через две вспомни обо мне. Не надо быть ясновидящим, чтобы предсказать конец. А каким он будет на самом деле, ты никогда не узнаешь.

Двадцать шесть писем я уже отправил тебе из этого проклятого города и получил от тебя семнадцать. Пишу тебе еще раз, больше писем не жди. Да, вот так обстоят дела, и я долго думал, как сформулировать эту тяжкую фразу, чтобы все сказать и не причинить тебе слишком сильной боли.

…Тебе в январе исполнится 28 лет — это еще очень мало для такой красивой женщины, и я рад, что всегда мог сделать тебе этот комплимент. Тебе будет очень меня не хватать, но все-таки не отгораживайся от людей. Подожди несколько месяцев, но не дольше. Гертруд и Клаусу нужен отец. Не забывай, что ты должна жить ради детей, и поэтому не устраивай большой трагедии вокруг их отца. Дети все быстро забывают, особенно в этом возрасте. Внимательно всмотрись в мужчину, на которого падет твой выбор, особенно обрати внимание на его глаза и рукопожатие — помнишь, как это было между нами, — и ты не ошибешься.

Нам уже много чего пришлось хлебнуть, проглотим и это! Идиотская ситуация. Можно сказать, дьявольски трудная. И совершенно неясно, как из нее выбраться. Да это и не мое дело. Мы же по приказу наступали, по приказу стреляли, по приказу пухнем с голодухи, по приказу подыхаем и выберемся отсюда тоже только по приказу. Мы б уже давно могли выбраться, да наши стратеги никак между собой не договорятся. И очень скоро будет поздно, если уже не поздно. Но скорее всего нам еще раз придется выступить по приказу. И почти наверняка в том же направлении, что намечалось первоначально, только без оружия и под другим командованием.

Здесь вместе со мной в палатке больше восьмидесяти человек, а снаружи еще бессчетное количество раненых. До нас доносятся их крики и стоны, но никто не может им помочь. Рядом со мной лежит унтер-офицер из Бромберга, он ранен тяжело — в живот. Старший врач сказал ему, что он скоро поедет домой, но я слышал, как говорил санитару:

«Он дотянет только до вечера, пусть пока здесь остается».

Наш старший врач — добрый человек. А с другой стороны у стены лежит один земляк из Бреслау, у которого нет руки и носа, он сказал мне, что ему теперь носовой платок больше не понадобится. «Ну а если заплачешь?» — спросил я, но он мне ответил, что нам тут всем, и мне, и ему, больше плакать не придется, о нас скоро другие заплачут.

Оборона Сталинграда, 1942г. Великая отечественная война. 1979г. (в ВКонтакте):

Это письмо будет не только коротким, но и последним моим письмом к тебе. Даже если бы я захотел написать еще, у меня не будет такой возможности. И нет надежды, что я когда-нибудь окажусь рядом с тобой и смогу сказать тебе все, что я думаю. Нет, я не смогу больше с тобой разговаривать и не отправить мне больше ни одного письма, поэтому вспомни слова, сказанные тобою 26 декабря:

«Ты добровольно стал солдатом и помни, что в мирной жизни легко было стоять под знаменем, но очень трудно высоко нести его в войну. Ты должен быть верен этому знамени и с ним победить».

В этих словах вся твоя позиция последних лет. Ты будешь потом вспоминать о них, потому что для каждого разумного человека в Германии придет время, когда он проклянет безумие этой войны, и ты поймешь, какими пустыми были твои слова о знамени, с которым я должен победить.

Нет никакой победы, господин генерал, существуют только знамена и люди, которые гибнут, а в конце уже не будет ни знамен, ни людей. Сталинград — не военная необходимость, а политическое безумие. И в этом эксперименте ваш сын, господин генерал, участвовать не будет! Вы преграждаете ему путь в жизнь, но он выберет себе другой путь — в противоположном направлении, который тоже ведет в жизнь, но по другую сторону фронта. Думайте о ваших словах, я надеюсь, что, когда все рухнет, вы вспомните о знамени и постоите за него.

Я хотел стать теологом, отец собирался построить дом, а Герман — соорудить фонтан. Из всего этого ничего не вышло. Ты ведь знаешь, как все теперь выглядит у нас дома, — в точности так же, как здесь у нас. Нет, ничего не вышло из того, что мы рисовали в своих мечтах. Родители погребены под развалинами их дома, а мы, как это ни тяжело звучит, с несколькими сотнями других солдат в оврагах в южной части котла. Очень скоро все эти овраги будут засыпаны снегом.

Господин тайный советник! Сталинград — хороший урок для немецкого народа, жаль только, что те, кто прошел обучение, вряд ли смогут использовать полученные ими знания в дальнейшей жизни. А результаты надо бы законсервировать. Я — фаталист, и личные мои потребности настолько скромны, что я в любой момент, когда первый русский появится здесь, смогу взять рюкзак и выйти ему навстречу. Я не буду стрелять. К чему? Чтобы убить одного или двух людей, которых я не знаю? И сам я не застрелюсь. Зачем? Что, я этим принесу какую-нибудь пользу, может быть, господину Гитлеру? Я за те четыре месяца, что нахожусь на фронте, прошел такую школу, которую, наверняка, не получил бы, даже прожив сто лет. Я жалею только об одном — о том, что вынужден закончить свои дни в столь жалкой компании.

Во вторник я на своей машине подбил две «тридцатьчетверки». Любопытство привело их за наш передний край. Это было великолепное зрелище. Потом я проехал мимо дымящегося железа. Из люка висело тело, головой вниз, ноги заклинило и они горели. Но тело жило, доносились стоны. Вероятно, боли были чудовищные. И не было никакой возможности его освободить. А даже если бы такая возможность была, он все равно через несколько часов умер бы в ужасных мучениях. Я застрелил его, и при этом по щекам у меня текли слезы. И вот уже три ночи подряд я плачу над погибшим русским танкистом, которого я убил.

Странно, что многие вещи замечаешь лишь тогда, когда можешь их потерять. Через любые расстояния прокладывается мост от сердца к сердцу. По этому мосту я посылал тебе весточки, рассказывал о наших буднях, о том мире, в котором мы живем.

Всю правду я хотел тебе рассказать, только если бы вернулся домой, а потом мы бы больше уже никогда не говорили о войне. Ну а теперь тебе придется узнать эту правду раньше, последнюю правду. Больше я написать тебе не смогу.

Пока есть берега, всегда будут существовать мосты, и мы должны иметь мужество вступать на эти мосты. Один такой мост ведет к тебе, другой в вечность, и это для меня в конечном итоге одно и то же.

На этот последний мост я вступлю завтра, это литературное выражение должно обозначать смерть, но ты знаешь, что я любил называть вещи описательно, просто из любви к слову и к звуку. Протяни мне свою руку, чтобы дорога не была так трудна.

Дорогой отец! Наша дивизия «готова» к большой битве, но эта большая битва не состоится. Ты, наверное, удивишься, что я пишу тебе по твоему служебному адресу, но то, что я хочу сказать тебе в этом письме, может сказать лишь мужчина мужчине. Ты сам найдешь подходящую форму, чтобы объяснить матери. Сегодня нам было сказано, что мы можем отправить письма. Тот, кто знает положение, понимает, что мы можем сделать это в последний раз.

Ты полковник, дорогой отец, и сидишь в Генштабе. Ты понимаешь, что все это значит, и поэтому можешь избавить меня от объяснений, которые звучали бы сентиментально. Все кончено. Я думаю, что это может продолжаться еще восемь дней, а потом дверца захлопнется. Я не хочу сейчас заниматься поисками причин, которые можно было бы привести за или против нашей ситуации. Эти причины теперь совершенно неважны и обсуждать их бесполезно, и если я все-таки хочу о чем-то сказать, то лишь о том, что вы должны искать причины и объяснения не у нас, а у вас, у того, кто несет ответственность за эту ситуацию. Не падайте духом. Особенно ты, отец, и те, кто разделяет твои взгляды. Но будьте начеку, чтобы еще большие несчастья не обрушились на нашу Родину. Пусть этот ад на Волге послужит вам предостережением. Прошу вас, помните об этом.

…Берг с двадцатью солдатами покинул позиции без приказа. Лучше узнать, что тебя ждет через три дня, чем через три недели. Упрекать его не могу.

Под конец о личном. Ты можешь быть уверен в том, что все, вплоть до самого конца, будет как надо. Конечно, немного рановато в тридцать, но что поделаешь.

Не надо сантиментов. Пожми за меня руки Лидии и Елене. Поцелуй маму (поаккуратнее, старый вояка, думай о ее сердце). Поцелуй Герду. И привет всем остальным. Руку к каске, отец, старший лейтенант докладывает тебе о своем отбытии. Источник.

Сталинградская битва. 17 июля 1942 года – 2 февраля 1943 года

Вступление

20 апреля 1942 года закончилась битва за Москву. Немецкая армия, наступление которой казалось неудержимым, была не только остановлена, но и отброшена от столицы СССР на 150–300 километров. Гитлеровцы понесли тяжёлые потери, и, хотя вермахт был ещё очень силён, возможности наступать одновременно на всех участках советско-германского фронта у Германии уже не было.

Пока длилась весенняя распутица, немцы разработали план летнего наступления 1942 года, получивший кодовое название Fall Blau — «Синий вариант». Изначальной целью германского удара были нефтяные промыслы Грозного и Баку с возможностью дальнейшего развития наступления на Персию. Перед развёртыванием этого наступления немцы собирались срезать Барвенковский выступ — крупный плацдарм, захваченный Красной армией на западном берегу реки Северский Донец.

Советское командование, в свою очередь, также собиралось вести летнее наступление в зоне Брянского, Южного и Юго-Западного фронтов. К сожалению, несмотря на то, что Красная армия первой нанесла удар и поначалу немецкие войска удалось оттеснить почти к Харькову, немцы сумели повернуть ситуацию в свою пользу и нанести крупное поражение советским войскам. На участке Южного и Юго-Западного фронтов оборона была ослаблена до предела, и 28 июня 4-я танковая армия Германа Гота прорвалась между Курском и Харьковом. Немцы вышли к Дону.

Они еще живы…

В этот момент Гитлер личным приказом внёс в «Синий вариант» изменение, которое впоследствии дорого обошлось нацистской Германии. Он разделил группу армий «Юг» на две части. Группа армий «А» должна была продолжать наступление на Кавказ. Группе армий «Б» предстояло выйти к Волге, перерезать стратегические коммуникации, связывавшие европейскую часть СССР с Кавказом и Средней Азией, и захватить Сталинград. Для Гитлера этот город был важен не только с практической точки зрения (как крупный промышленный центр), но и чисто по идеологическим соображениям. Взятие города, носившего имя главного врага Третьего рейха, стало бы величайшим пропагандистским достижением немецкой армии.

А здесь немцы уже убиты.

Расклад сил и первый этап битвы

Группа армий «Б», наступавшая на Сталинград, включала в себя 6-ю армию генерала Паулюса. В состав армии входили 270 тысяч солдат и офицеров, около 2200 орудий и миномётов, около 500 танков. С воздуха 6-ю армию поддерживал 4-й воздушный флот генерала Вольфрама фон Рихтгофена, насчитывавший около 1200 самолётов. Немногим позже, ближе к концу июля, в состав группы армий «Б» была передана 4-я танковая армия Германа Гота, включавшая в себя на 1 июля 1942 года 5-й, 7-й и 9-й армейские и 46-й моторизованный корпуса. В состав последнего входила 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх».

Юго-Западный фронт, 12 июля 1942 года переименованный в Сталинградский, насчитывал около 160 тысяч личного состава, 2200 орудий и миномётов, около 400 танков. Из 38 дивизий, числившихся в составе фронта, только 18 были полностью укомплектованы, прочие же имели в составе от 300 до 4000 человек. 8-я воздушная армия, действовавшей вместе с фронтом, также существенно уступала в численности флоту фон Рихтгофена. Этими силами Сталинградский фронт был вынужден оборонять участок шириной более 500 километров. Отдельной проблемой для советских войск была ровная степная местность, на которой вражеские танки могли действовать в полную силу. С учётом низкой укомплектованности частей и соединений фронта противотанковыми средствами, это делало танковую угрозу критической.

Наступление немецких войск началось 17 июля 1942 года. В этот день авангарды 6-й армии вермахта вступили в бой с частями 62-й армии на реке Чир и в районе хутора Пронин. К 22 июля немцы оттеснили советские войска почти на 70 километров, к главному рубежу обороны Сталинграда. Немецкое командование, рассчитывавшее взять город с хода, решило окружить красноармейские части у станиц Клетская и Суворовская, захватить переправы через Дон и без остановки развивать наступление на Сталинград. С этой целью были созданы две ударные группы, наступавшие с севера и юга. Северная группа формировалась из частей 6-й армии, южная — из подразделений 4-й танковой армии.

Северная группировка, нанеся удар 23 июля, прорвала фронт обороны 62-й армии и окружила две её стрелковые дивизии и танковую бригаду. К 26 июля передовые части немцев вышли к Дону. Командование Сталинградского фронта организовало контрудар, в котором принимали участие подвижные соединения резерва фронта, а также ещё не закончившие формирование 1-я и 4-я танковые армии. Танковые армии были новой штатной структурой в составе Красной армии. Неясно, кто именно выдвинул идею их формирования, но в документах первым эту мысль озвучил перед Сталиным начальник Главного автобронетанкового управления Я. Н. Федоренко. В том виде, в котором танковые армии задумывались, они просуществовали достаточно недолго, впоследствии претерпев серьёзную реструктуризацию. Но то, что именно под Сталинградом появилась такая штатная единица, — это факт. 1-я танковая армия наносила удар из района Калача 25 июля, а 4-я — от станиц Трёхостровская и Качалинская 27 июля.

Ожесточённые бои на этом участке длились до 7–8 августа. Деблокировать окружённые части удалось, однако разгромить наступавших немцев не получилось. Негативное влияние на развитие событий оказало и то, что уровень подготовки личного состава армий Сталинградского фронта был невысоким, и ряд ошибок в координации действий, допущенных командирами подразделений.

На юге советские войска сумели остановить немцев у населённых пунктов Суровикино и Рычковский. Тем не менее гитлеровцы смогли прорвать фронт 64-й армии. Для ликвидации этого прорыва 28 июля Ставка Верховного Главнокомандования приказала не позднее 30 числа силами 64-й армии, а также двух пехотных дивизий и танкового корпуса нанести удар и разгромить врага в районе станицы Нижне-Чирская.

Несмотря на то что новые части вступали в бой с хода и от этого их боевые возможности страдали, к указанной дате Красной армии удалось потеснить немцев и даже создать угрозу их окружения. К сожалению, гитлеровцы успели ввести в бой свежие силы и оказать помощь группировке. После этого бои разгорелись ещё жарче.

28 июля 1942 года произошло ещё одно событие, которое нельзя оставить за кадром. В этот день был принят знаменитый Приказ Народного комиссара обороны СССР № 227, известный также как «Ни шагу назад!». Он существенно ужесточал наказания за несанкционированное отступление с поля боя, вводил штрафные подразделения для провинившихся бойцов и командиров, а также вводил заградительные отряды — специальные части, которые занимались задержанием дезертиров и возвращением их в строй. Этот документ, при всей его жёсткости, был принят в войсках достаточно позитивно и действительно уменьшил количество дисциплинарных нарушений в воинских частях.

В конце июля 64-я армия всё-таки была вынуждена отойти за Дон. Немецкие войска захватили ряд плацдармов на левом берегу реки. В районе станицы Цымлянская гитлеровцы сосредоточили весьма серьёзные силы: две пехотные, две моторизованные и одна танковая дивизия. Ставка приказывала Сталинградскому фронту выбить немцев на западный (правый) берег и восстановить линию обороны по Дону, однако ликвидировать прорыв не удалось. 30 июля немцы перешли в наступление от станицы Цымлянская и к 3 августа существенно продвинулись вперёд, захватив станцию Ремонтную, станцию и город Котельниково, населённый пункт Жутово. В эти же дни к Дону вышел 6-й румынский корпус противника. В зоне действий 62-й армии немцы перешли в наступление 7 августа в направлении на Калач. Советские войска были вынуждены отойти на левый берег Дона. 15 августа 4-й советской танковой армии пришлось поступить так же, потому что немцы смогли прорвать её фронт в центре и расколоть оборону пополам.

К 16 августа войска Сталинградского фронта отошли за Дон и заняли оборону на внешнем рубеже городских укреплений. 17 августа немцы возобновили натиск и к 20-му числу сумели захватить переправы, а также плацдарм в районе населённого пункта Вертячий. Попытки отбросить или уничтожить их успеха не имели. 23 августа немецкая группировка при поддержке авиации прорвала фронт обороны 62-й и 4-й танковой армий и передовыми частями вышла к Волге. В этот день немецкие самолёты совершили около 2000 вылетов. Многие кварталы города оказались в руинах, пылали нефтехранилища, погибло около 40 тысяч мирных жителей. Противник прорвался до линии Рынок — Орловка — Гумрак — Песчанка. Борьба перешла под стены Сталинграда.

Страницы Сталинградской битвы (СССР, ЦСДФ, 7 серий) 1967 год

Бои в городе

Вынудив советские войска отступить чуть ли не на окраины Сталинграда, противник бросил против 62-й армии шесть немецких и одну румынскую пехотные дивизии, две танковые дивизии и одну моторизованную. Количество танков в этой группировке гитлеровцев равнялось приблизительно 500. С воздуха противника поддерживало не менее 1000 самолётов. Угроза захвата города стала осязаемой. Чтобы устранить её, Ставка ВГК передала защитникам две укомплектованные армии (10 стрелковых дивизий, 2 танковые бригады), заново укомплектовала 1-ю гвардейскую армию (6 стрелковых дивизий, 2 гвардейские стрелковые, 2 танковые бригады), а также подчинила Сталинградскому фронту 16-ю воздушную армию.

5 и 18 сентября войска Сталинградского фронта (30 сентября его переименуют в Донской) провели две крупные операции, благодаря которым удалось ослабить натиск немцев на город, оттянув на себя около 8 пехотных, две танковые и две моторизованные дивизии. Осуществить полный разгром гитлеровских частей снова не получилось. Яростные бои за внутренний оборонительный обвод шли ещё долго.

Городские бои начались 13 сентября 1942 года и продолжались вплоть до 19 ноября, когда Красная армия перешла в контрнаступление в рамках операции «Уран». С 12 сентября оборона Сталинграда была возложена на 62-ю армию, которую передали под командование генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова. Этот человек, которого перед началом Сталинградской битвы считали недостаточно опытным для боевого командования, устроил в городе настоящую преисподнюю для врага.

17 октября 1917 родился Я́ков Федотович Павлов герой Сталинградской битвы командир бойцов, оборонявших Дом Павлова

13 сентября в непосредственной близости от города находились шесть пехотных, три танковые и две моторизованные дивизии немцев. До 18 сентября шли жестокие бои в центральной и южной частях города. Южнее железнодорожного вокзала натиск противника удавалось сдерживать, однако в центре немцы вытеснили советские войска вплоть до оврага Крутой.

Чрезвычайно ожесточенными были бои 17 сентября за вокзал. В течение дня он четыре раза переходил из рук в руки. Здесь немцы оставили 8 сожжённых танков и около сотни убитых. 19 сентября левое крыло Сталинградского фронта попыталось нанести удар в направлении вокзала с дальнейшей атакой на Гумрак и Городище. Продвижение осуществить не удалось, однако была скована боями крупная группировка противника, что облегчило положение дел для частей, сражающихся в центре Сталинграда. В целом оборона здесь была настолько прочной, что противнику так и не удалось выйти к Волге.

Вражеская авиация «утюжит» Сталинград

10 января 1943 года началась завершающая операция Красной армии по ликвидации сталинградской группировки гитлеровцев. Она называлась «Кольцо». 9 января, за день до её начала, советское командование предъявило Фридриху Паулюсу ультиматум, требуя сдаться. В этот же день по случайности в котёл прибыл командир 14 танкового корпуса генерал Хубе. Он передал, что Гитлер требует продолжать сопротивление вплоть до новой попытки прорвать окружение извне. Паулюс выполнил приказ и отверг ультиматум.

Немцы сопротивлялись, как могли. Наступление советских войск даже было остановлено с 17 по 22 января. После перегруппировки части Красной армии снова пошли в атаку и 26 января гитлеровские силы были расколоты на две части. Северная группировка находилась в районе завода «Баррикады», а южная, в которой был и сам Паулюс, располагалась в центре города. Командный пункт Паулюса размещался в подвале центрального универмага.

30 января 1943 года Гитлер присвоил Фридриху Паулюсу звание фельдмаршала. По неписаной прусской военной традиции, фельдмаршалы в плен не сдавались никогда. Так что со стороны фюрера это был намёк на то, как командиру окружённой армии следовало закончить свою военную карьеру. Однако Паулюс решил, что некоторых намёков лучше не понимать. 31 января в полдень Паулюс сдался в плен. На то, чтобы ликвидировать остатки гитлеровских войск в Сталинграде, понадобилось ещё два дня. 2 февраля всё было кончено. Сталинградская битва завершилась.

В плен было захвачено около 90 тысяч немецких солдат и офицеров. Немцы потеряли убитыми около 800 тысяч, было захвачено 160 танков и около 200 самолётов.

Битва за Сталинград. Рокоссовский К.К. Казаков В.И. Батов П.И. рассказывают об операции «Кольцо»

СТАЛИНГРАД. МГНОВЕНИЯ ВОЙНЫ.

Легендарный снайпер Зайцев обучает новичка. Фото для фронтовой газеты.

А.И. Чехов — снайпер 13-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии Сталинградского фронта, 1942 г.

Женя Серегин, 14 лет, награжден медалью «За отвагу». Сталинград. 1943 год

Жительница Сталинграда пробирается через развалины домов. Август 1942 г.

Танки и бронетехника 24-й танковой дивизии вермахта наступают в степи на Сталинград.

Немецкие пехотинцы среди руин разрушенного Сталинграда.

Расчет немецкого 50-мм противотанкового орудия PaK 38 на одном из перекрестков Сталинграда.

Позиция немецкого пулеметного расчёта в одном из домов Сталинграда.

Солдаты 545-го пехотного полка 389-й пехотной дивизии вермахта у развалин завода «Красный Октябрь» в Сталинграде. Слева видна немецкая САУ StuG III.

Немецкие саперы под прикрытием САУ «Штурмгешутц» (StuG III) направляются к советским позициям в Сталинграде.

Немецкая САУ Marder III на окраине Сталинграда.

Немецкий средний танк Pz.Kpfw. IV с номером «833» из 14-й танковой дивизии Вермахта на немецких позициях в Сталинграде. На башне, перед номером просматривается тактическая эмблема дивизии.

Панцергренадеры 16-й танковой дивизии вермахта, вышедшие к берегу Волги под Сталинградом

Сталинград, осень 1942 года. Офицер ставит боевую задачу унтер-офицерам немецкой 389-й пехотной дивизии в Сталинграде. Скорее всего, это командиры подразделений и расчетов, так как у большинства стоящих рядом с офицером на груди бинокли. Слева, на переднем плане — вооруженный трофейной советской винтовкой СВТ-40.

Немецкий обер-лейтенант с трофейным советским автоматом ППШ на развалинах Сталинграда.

Первые бомбежки Сталинграда. Женщины с пожитками бегут в укрытие.

Жители Сталинграда несут свои вещи, отправляясь в эвакуацию.

Сапер Кошуба минирует вход в дом в ходе уличных боев.

Саперы расчищают путь штурмовой группе.

Саперы минируют подступы и входы в здание.

Рабочий сталинградского завода «Красный октябрь» с пулеметом ДТ-29.

Красноармейцы расчета 12,7-мм зенитного пулемета ДШК наблюдают за полетом пары штурмовиков Ил-2.

Орудие ЗиС-3 сержанта Афанасьева ведет огонь в сражении за Сталинград.

Бойцы 13-й гвардейской стрелковой дивизии в Сталинграде в часы отдыха.

Жители оккупированной части Сталинграда готовят себе пищу.

Советские бойцы и командиры (в центре два генерал-лейтенанта, чуть правее — генерал-майор) рассматривают захваченный под Сталинградом немецкий танк Pz.Kpfw. III Ausf. L. На танк нанесены эмблемы двух немецких танковых дивизий: на башне, над номером «223» (видно на фото с других ракурсов) — лента в виде ромба (14-я танковая дивизия) и на крыле спереди над гусеницей — скачущий всадник, берущий барьер (24-я танковая дивизия).

Грузовики ГАЗ-ММ, используемые в качестве бензовозов, во время заправки на одной из станций под Сталинградом. Капоты моторов укрыты чехлами, вместо дверей — брезентовые клапаны. Донской фронт, зима 1942—1943 годов.

Красноармейцы у землянки в Сталинграде заняты чисткой оружия, пистолетов-пулеметов ППШ-41 и пулемета ДП-27.

Колонна советских бронеавтомобилей БА-64 выходит на огневой рубеж южнее Сталинграда.

Советские автоматчики на крыше дома в Сталинграде.

Советские артиллеристы, расположившись у немецкого военного кладбища, ведут огонь по немецким позициям в Сталинграде из 76-мм дивизионной пушки образца 1942 года ЗиС-3.

Советские пулеметчики с пулеметом «Максима» образца 1910 года меняют позицию под Сталинградом.

Советские минометчики с 82-мм минометом меняют позицию в районе Сталинграда.

Замаскированный советский танк Т-34-76 на восточном берегу Дона при обороне Сталинграда

Советские солдаты ведут огонь из 45-мм противотанковой пушки образца 1937 года 53-К по немецким позициям в Сталинграде.

Братская могила советских солдат на берегу Волги в Сталинграде. Оградка сделана из спинок кроватей.

Советские солдаты перемещают 76-мм полковую пушку образца 1927 года на огневой рубеж в Сталинграде.

Советские бойцы рассматривают захваченный нацистский флаг на берегу Волги в Сталинграде.

Советские офицеры на наблюдательном пункте в цеху сталинградского завода «Красный Октябрь».

Рабочие Сталинградского тракторного завода (СТЗ) на защите своего завода от наступающих немецких войск. Боец на переднем плане вооружен танковым пулеметом Дягтерева (ДТ), который устанавливался на выпускаемые заводом танки Т-34.

Разрушенный боями Сталинградский тракторный завод с высоты птичьего полета.

Центральный вход сталинградского металлургического завода «Красный Октябрь» после окончания боев.

Советские снайперы выходят на огневую позицию в разрушенном доме в Сталинграде.

Красноармейцы берут в плен немецкого снайпера в разрушенном доме Сталинграда.

Атака советских солдат на захваченный немецкими войсками разрушенный дом в Сталинграде.

Командующий 62-й армией Сталинградского фронта генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков (с палкой) и член военного совета Сталинградского фронта генерал-лейтенант Кузьма Акимович Гуров (по левую руку Чуйкова) в районе Сталинграда.

Захваченный в исправном состоянии немецкий танк Pz.Kpfw. IV. Територия Сталинградского тракторного завода.

Пленного генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса (Friedrich Paulus, справа), командующего окруженной в Сталинграде 6-й армии Вермахта, и его адьютанта Вильгельма Адама (Wilhelm Adam) конвоируют в штаб советской 64-й армии.

Группа румынских и итальянских солдат, взятых в плен в районе Сталинграда. 1942 г.

Советские войска в наступлении, на переднем плане гужевая повозка с продовольствием, позади советские танки Т-34. Сталинградский фронт. Авторское название фото: «Дороги наступления».

Советские войска в наступлении под Сталинградом, на переднем плане знаменитые реактивные установки «Катюша», позади танки Т-34.

Красноармеец вытаскивает раненого товарища с поля боя на подступах к Сталинграду.

Жители советской деревни, ранее оккупированной немцами, встречают экипаж легкого танка Т-60 из состава советских войск-освободителей. Район Сталинграда.

Советские танкисты у танков Т-34 после завершения боев в Сталинграде.

Танкисты 24-го советского танкового корпуса (с 26 декабря 1942 года — 2-го гвардейского) на броне танка Т-34 во время ликвидации окруженной под Сталинградом группировки немецких войск.

Батареи советских 37-мм и 85-мм зениток 61-К и 52-К ведут огонь по немецкой авиации под Сталинградом. Зима 1942/43 гг.

Группа немецких солдат, взятых в плен в г. Сталинграде. Ноябрь 1942 г.

Женский техперсонал 586-го ИАП обслуживает истребитель Як-1 на аэродроме под Сталинградом.

Переправа частей Сталинградского фронта через Волгу. Ноябрь 1942 г.

Сталинград, минометный расчет работает по цели из укрытия. 1942-43г.

Немецкое солдатское кладбище в селе под Сталинградом.

Пленные немецкие офицеры 6-й армии вермахта в Сталинграде. Первые четверо, слева направо: генерал-майор Отто Корфес (Otto Korfes), командир 295-й пехотной дивизии; подполковник Герхард Диссель (Gerhard Dissel), начальник штаба 295-й пехотной дивизии; генерал артиллерии Макс Пфеффер (Max Pfeffer), командир 4-го армейского корпуса; генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах (Walther von Seydlitz-Kurzbach), командир 51-го армейского корпуса.

Жительница Сталинграда и проходящие мимо немецкие военнопленные.

Пленные немецкие солдаты в Сталинграде. 1942 г.

Немецкие пленные в районе Сталинграда.

Немецкие пленные, захваченные под Сталинградом, делят хлеб.

Колонна пленных немцев, румын и итальянцев Сталинграде.

Могилы немецких солдат в разрушенном Сталинграде.

После окружения под Сталинградом немецкой 6-й армии и перекрытия путей ее снабжения продовольствием, в немецких войсках начался голод. Немцы съели весь домашний скот местных жителей, всех домашних животных и убитых во время боев в Сталинграде лошадей.

Танк Т-34 с именем собственным «Родина» на площади Павших Борцов в Сталинграде. Левее виднеется знаменитое здание центрального универмага, сильно поврежденное во время боев.

Фронтовой кинооператор снимает колонну пленных немцев в Сталинграде. Колонна движется вдоль берега Волги.

Немецкие военнопленные под Сталинградом.

Уцелевшие мирные жители после завершения Сталинградской битвы. Весна-начало лета 1943 года.

Первомайская демонстрация в разрушенном Сталинграде. На переднем плане хвост сбитого немецкого бомбардировщика Хейнкель He-111.

Советские женщины разбирают завалы на железнодорожном вокзале в Сталинграде.

Советские дети возвращаются домой с уроков из разрушенной школы в освобожденном Сталинграде.

Дети за партами разрушенной школы в Сталинграде. Весна 1943 года.

Пленные немцы грузят машину с кирпичами в Сталинграде.

Знаменитый фонтан «Детский хоровод» в Сталинграде в 1948 году.

29 ноября 1943 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль на конференции в Тегеране вручил советскому лидеру Иосифу Виссарионовичу Сталину подарок — Меч Сталинграда — дар от британского народа и лично короля Георга VI гражданам Сталинграда в знак восхищения их мужеством, проявленным во время героической обороны города от немецко-фашистских захватчиков.

СТАЛИН ПРИНИМАЕТ ОТ ЧЕРЧИЛЯ МЕЧ «СТАЛИНГРАД»

Американский фильм о России — СССР. 1943 год (в YouTube) (в ВКонтакте):

Они были простыми смертными. Посвящен памяти героев Сталинградской битвы, 1968г. (в YouTube):

Советская армия № 24. Великая победа. Равнение на героев — Орловский. На страже мира. 1974г. (в ВКонтакте):

Нижнее Поволжье № 31. На Мамаевом кургане, 1967г. (в YouTube):

источник-1 источник-2 источник-3

По теме:

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ПОНЯТИЙ РАЗВИТИЯ ИЛИ ДЕГРАДАЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА: КОММУНИЗМА И ФАШИЗМА

Размышления о биологических основах коммунизма

Появление и развитие человека: На пути от естества природы к ноосфере. Механизмы адаптации живой материи и общества. Краткий реферат публикации.

ЧТО ТАКОЕ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ

АЛЬТЕРНАТИВА КОММУНИЗМУ — ФАШИЗМ

Страны запада поделили Россию еще в далеком 1917 году и направили свои войска осваивать «свою» землю. Иностранная интервенция в против Советской России (1917-1920).